– Вовсе нет, – невозмутимо возразила Каролина. – Я очень
удивилась, узнав, что ты не рассказал ему этого сам.
– Я сознательно не обмолвился об этом ни словом. Я очень
привязан к Ральфу.
– Я тоже. Потому и считаю, что ты городишь чепуху. Я не
верю, что это сделал Ральф, и, значит, правда никак не может ему повредить, и
мы должны оказывать мсье Пуаро всяческую помощь. Ну подумай сам, ведь возможно,
что в тот вечер Ральф был с этой самой девушкой, и тогда у него прекрасное
алиби.
– Если у него прекрасное алиби, – возразил я, – тогда почему
он не явится и не докажет это?
– Возможно, боится скомпрометировать девушку, –
глубокомысленно заметила Каролина. – Но если мсье Пуаро удастся добраться до
нее, он разъяснит ей, что это ее долг – прийти и очистить Ральфа от подозрений.
– Я вижу, ты уже сочинила целую романтическую небылицу. Ты
просто начиталась разной дряни, Каролина. Я тебе давно это говорил. – Я снова
сел. – Пуаро тебя еще о чем-нибудь спрашивал?
– Только о пациентах, которые были у тебя на приеме в то
утро.
– О пациентах? – недоверчиво повторил я.
– Ну да. Сколько их было, кто они такие.
– И ты смогла ему на это ответить?
– А почему бы нет? – горделиво ответила моя сестра. – Мне из
окна виден вход в приемную. И у меня превосходная память, гораздо лучше твоей.
– Да, куда уж мне, – пробормотал я машинально.
Моя сестра продолжала, загибая пальцы:
– Старуха Беннет – раз, мальчик с фермы, нарыв на пальце, –
два, Долли Грейвс, с занозой, – три, этот американец, стюард с
трансатлантического парохода, – четыре… Да, еще Джордж Эванс со своей язвой, и
наконец… – Многозначительная пауза.
– Ну?
Каролина закончила с торжеством, в лучшем стиле, прошипев,
как змея, благо «с» тут хватало:
– Мисс Рассел!
Каролина откинулась на спинку стула и многозначительно
поглядела на меня, а когда Каролина многозначительно смотрит на вас – от этого
никуда не деться.
– Не понимаю, – слукавил я, – что у тебя на уме? Почему бы
мисс Рассел и не зайти показать больное колено?
– Чушь! Колено! – изрекла Каролина. – Как бы не так! Не то
ей было нужно.
– А что же?
Каролина была вынуждена признать, что это ей неизвестно.
– Но можешь быть уверен: он к этому и подбирается. Я говорю
про мсье Пуаро. Что-то с ней не так, и он это знает.
– То же самое мне вчера сказала миссис Экройд! – заметил я.
– В мисс Рассел что-то настораживает.
– А-а! – загадочно произнесла Каролина. – Миссис Экройд! Еще
одна такая!
– Какая – такая?
Но Каролина отказалась объяснить свои слова, а только,
многозначительно кивнув, собрала вязанье и отправилась к себе наверх облачиться
в лиловую шелковую блузу с медальоном на золотой цепочке – переодеться к обеду,
как она выразилась.
Я смотрел на огонь и обдумывал слова Каролины. Действительно
ли Пуаро приходил узнать о мисс Рассел или это были обычные фантазии Каролины?
В то утро, во всяком случае, в поведении мисс Рассел не было ничего
подозрительного. Хотя… Я вспомнил, как она расспрашивала о наркотиках, а потом
перевела разговор на яды. Но при чем это? Экройд же не был отравлен. И все-таки
странно…
Сверху донесся голос Каролины:
– Джеймс, ты опаздываешь к столу!
Я подбросил угля в камин и покорно поднялся по лестнице: мир
в доме дороже всего.
Глава 12
За столом
Судебное расследование происходило в понедельник.
Я не собирался описывать его подробно – это было бы
повторением изложенного. По договоренности с полицией процедура была сведена к
минимуму. Я дал показания о причине смерти и примерном времени, когда она могла
наступить. Судья выразил сожаление по поводу отсутствия Ральфа Пейтена, но
особенно этого не подчеркивал. Потом Пуаро и я имели короткую беседу с
инспектором Рэгланом. Инспектор был настроен мрачно.
– Скверно, мистер Пуаро, – сказал он. – Я пытаюсь быть
объективным. Я здешний, часто встречался с капитаном Пейтеном в Кранчестере и
был бы рад, если бы он оказался невиновен, но дело выглядит скверно, что ни
говори. Если он ни в чем не виноват, почему он скрывается? Против него имеются
улики, но ведь он мог бы дать объяснения. Почему он их не дает?
За словами инспектора крылось гораздо больше, чем я знал в
то время. Приметы Ральфа были сообщены во все порты и на железнодорожные
станции Англии. Полиция была начеку. Его квартира в Лондоне находилась под
наблюдением, так же как и те дома, которые он имел обыкновение посещать. Трудно
было предположить, что Ральфу удастся ускользнуть при таких обстоятельствах.
При нем не было багажа и, насколько известно, не было и денег.
– Я не нашел никого, – продолжал инспектор, – кто видел бы
Ральфа на станции в тот вечер, хотя тут его все знают и не могли бы не
заметить. Из Ливерпуля тоже ничего нет.
– Вы думаете, он отправился в Ливерпуль? – спросил Пуаро.
– Не исключено. Звонок со станции за три минуты до отхода
ливерпульского экспресса должен же что-нибудь означать?
– Да, если он не был сделан с целью сбить нас с толку.
– Это мысль! – с жаром воскликнул инспектор. – Вы так
объясняете этот звонок?
– Мой друг, – серьезно сказал Пуаро, – я не знаю. Но вот что
я думаю: разгадав этот звонок, мы разгадаем убийство.
– Вы и раньше это говорили, – заметил я, с любопытством
глядя на Пуаро.
Он кивнул.
– Снова и снова возвращаюсь я к этому звонку, – буркнул он.
– А по-моему, этот звонок ни с чем не связан, – сказал я.
– Я бы не стал заходить так далеко, – запротестовал
инспектор, – но должен признаться, что, по-моему, мсье Пуаро придает чрезмерное
значение этому звонку. У нас есть данные поинтереснее – отпечатки пальцев на
кинжале, например.
В речи Пуаро вдруг резко проявился иностранец, как это
случалось с ним всякий раз, когда он волновался.
– Мсье инспектор, – сказал он, – берегитесь тупой… comment
dire?
[24]
– маленькой улицы, которая никуда не ведет.
