– Но вы же не предполагаете, что провидение сотворило это
само, без посторонней помощи? – рассмеялся Реймонд.
Он, как я понимаю, просто хотел разрядить обстановку, но
миссис Экройд взглянула на него с укором и достала носовой платочек.
– Флора избавлена от массы неприятностей. Ни на минуту я не
усомнилась в том, что дорогой Ральф неповинен в смерти бедного Роджера. Я не
думаю о нем плохо. Ведь у меня с детства такое доверчивое сердце. Я не верю
дурному ни о ком. Но, конечно, следует помнить, что Ральф еще мальчиком попадал
под бомбежку. Говорят, это иногда сказывается много лет спустя. Человек не
отвечает за свои действия. Понимаете, не может взять себя в руки…
– Мама! – вскрикнула Флора. – Не думаешь же ты, что Ральф…
– Действительно, миссис Экройд… – сказал майор Блент.
– Я не знаю, что и думать, – простонала миссис Экройд. – Это
невыносимо! Если Ральфа признают виновным, к кому отойдет поместье?
Реймонд резко отодвинул стул. Майор Блент остался
невозмутим, но очень внимательно поглядел на миссис Экройд.
– Это как при контузии… – упрямо продолжала миссис Экройд. –
Притом Роджер был скуп с ним – из лучших побуждений, разумеется. Я вижу, вы все
против меня, но я считаю исчезновение Ральфа очень странным и рада, что
помолвка Флоры не была объявлена.
– Она будет объявлена завтра, – громко сказала Флора.
– Флора! – в ужасе вскричала ее мать.
– Будьте добры, – обратилась Флора к секретарю, – пошлите
объявление в «Таймс» и в «Морнинг пост».
– Если вы уверены, что это благоразумно, мисс Экройд, –
ответил тот.
Флора импульсивно повернулась к Бленту.
– Вы понимаете, – сказала она, – что мне остается делать? Я
же не могу бросить Ральфа в беде. Правда?
Она долго, пристально смотрела на Блента, и наконец он
кивнул.
Миссис Экройд разразилась визгливыми протестами, но Флора
оставалась непоколебимой. Наконец заговорил Реймонд:
– Я ценю ваши побуждения, мисс Экройд, но не поступаете ли
вы опрометчиво? Подождите день-два.
– Завтра, – звонко сказала Флора. – Мама, бессмысленно вести
себя так. Какой бы я ни была, я верна своим друзьям.
– Мсье Пуаро, – всхлипнула миссис Экройд, – сделайте же
что-нибудь!
– Все это ни к чему, – вмешался Блент. – Мисс Флора
совершенно права. Я целиком на ее стороне.
Флора протянула ему руку.
– Благодарю вас, майор Блент, – сказала она.
– Мадемуазель, – сказал Пуаро, – позвольте старику выразить
свое восхищение вашим мужеством и преданностью друзьям. И надеюсь, вы поймете
меня правильно, когда я попрошу вас, настойчиво попрошу, отложить это
объявление на день или два.
Флора нерешительно взглянула на него, а он продолжал:
– Поверьте, я прошу вас об этом в интересах Ральфа Пейтена
столько же, сколько и в ваших, мадемуазель. Вы хмуритесь. Вы не понимаете, как
это может быть. Но уверяю вас, это так! Вы передали это дело в мои руки и не
должны теперь мне мешать.
– Мне это не по душе, – немного помолчав, сказала девушка, –
но будь по-вашему. – И она снова села.
– А теперь, месье и медам, – быстро заговорил Пуаро, – я
продолжу. Поймите одно, я хочу докопаться до истины. Истина, сколь бы ни была
она ужасна, неотразимо влечет к себе ум и воображение того, кто к ней
стремится. Я уже немолод, мои способности, возможно, уже не те, что прежде… –
Он явно ожидал, что за этим последует взрыв возражений. – Вполне вероятно, что
это дело будет последним, которое я расследую. Но Эркюль Пуаро не из тех, кто
терпит поражение. Повторяю: я намерен узнать истину. И я ее узнаю, вопреки вам
всем.
Он бросил последние слова нам в лицо как обвинение. Я думаю,
что все мы немного смутились – все, кроме Реймонда, тот остался совершенно
невозмутимым.
– Что вы хотите этим сказать – «вопреки нам всем»? – спросил
он, слегка подняв брови.
– Но… именно это, мсье. Все находящиеся в этой комнате
скрывают от меня что-то. – И он поднял руку в ответ на ропот протеста. – Да,
да, я знаю, что говорю. Может быть, это нечто неважное, пустяки, по-видимому не
имеющие отношения к делу, но, как бы то ни было, каждый из вас что-то скрывает.
Я не прав?
Его взгляд – и вызывающий, и обвиняющий – скользнул по нашим
лицам. И все опустили глаза. Да, и я тоже.
– Вы мне ответили, – сказал Пуаро со странным смешком. Он
встал. – Я взываю ко всем вам. Скажите мне правду, всю правду! – И после паузы:
– Ни у кого нет желания что-нибудь сказать?
Он снова рассмеялся, негромко и резко.
– C’est dommage,
[28]
– сказал он и ушел.
Глава 13
Гусиное перо
Вечером после обеда я по просьбе Пуаро отправился к нему.
Каролина проводила меня завистливым взглядом: как бы ей хотелось сопровождать
меня! Я был принят очень гостеприимно. Пуаро поставил на маленький столик
бутылку ирландского виски (которое я не выношу), сифон с содовой и стакан. Сам
он пил шоколад, свой любимый напиток. Он вежливо осведомился о здоровье моей
сестры, отозвавшись о ней как о весьма незаурядной женщине.
– Боюсь, вы вскружили ей голову, – сказал я сухо.
– О, я люблю иметь дело с экспертом, – сказал он со смешком,
но не объяснил, что, собственно, имеет в виду.
– Во всяком случае, вы получили полный набор местных сплетен
– как имеющих основание, так и необоснованных.
– А также ценные сведения, – добавил он спокойно.
– То есть?
Он покачал головой и сам перешел в атаку:
– А почему вы мне не все рассказали? В такой деревушке, как
ваша, каждый шаг Ральфа Пейтена не может быть неизвестен. Ведь не одна ваша
сестра могла пройти тогда через лес.
– Разумеется, – буркнул я. – Ну а ваш интерес к моим
больным?
Он снова засмеялся.
– Только к одному из них, доктор, только к одному.
– К последнему? – предположил я.
– Мисс Рассел очень меня интересует, – ответил он уклончиво.
– Вы согласны с миссис Экройд и моей сестрой, что в ней есть
что-то подозрительное? – спросил я. – Моя сестра ведь это сообщила вам вчера? И
притом без всяких оснований!
