– Так вот, значит, в чем дело, – заметил я, когда дверь за
ним закрылась.
– Да, – согласился Пуаро, – пустяк, но не будь он в
бильярдной – кто знает? В конце концов, столько преступлений совершалось ради
куда менее значительных сумм, чем пятьсот фунтов! Все зависит от того, сколько
человеку нужно. Все относительно, не так ли? Вам не приходило в голову, мой
друг, обратить внимание на то, сколько людей обогатилось со смертью мистера
Экройда? Миссис Экройд, мисс Флора, мистер Реймонд, экономка – словом, все,
кроме майора Блента.
Он таким странным тоном произнес это имя, что я удивился.
– Я не совсем вас понял, – пробормотал я.
– Двое из тех, кого я обвинил в скрытности, уже сказали мне
правду.
– Вы думаете, майор Блент тоже что-то скрывает?
– Тут уместно вспомнить одну поговорку. Недаром говорят, что
каждый англичанин всегда скрывает одно – свою любовь. Но майор Блент, как бы ни
старался, ничего скрыть не умеет.
– Иногда, – сказал я, – мне кажется, что мы поспешили с
одним заключением.
– С каким же?
– Мы решили, что тот, кто шантажировал миссис Феррар,
непременно является и убийцей Экройда. Может быть, мы ошибаемся.
– Очень хорошо, – энергично кивнул Пуаро, – я ждал, не
выскажете ли вы такого предположения. Конечно, это возможно. Но нам следует
помнить одно: письмо исчезло. Хотя, как вы и говорите, отсюда необязательно
следует, что его взял убийца. Когда вы нашли тело, письмо мог незаметно взять
Паркер.
– Паркер?
– Да, я все время возвращаюсь к Паркеру – не как к убийце,
он не убивал. Но кто больше всех подходит для роли шантажиста? Паркер мог
узнать подробности смерти мистера Феррара от слуг в «Королевской лужайке». Во
всяком случае, ему было бы легче получить подобные сведения, чем такому
случайному гостю, как Блент, например.
– Паркер мог взять письмо, – согласился я. – Что письма нет,
я заметил гораздо позднее.
– Когда именно? До прихода Реймонда и Блента или после?
– Не помню, – сказал я, размышляя. – До… нет, пожалуй,
после. Да, определенно – после.
– Это дает три возможности, – задумчиво сказал Пуаро. – Но
Паркер наиболее вероятен. Мне хочется проделать с ним небольшой опыт. Можете вы
пойти со мной в «Папоротники»?
Я согласился, и мы отправились. Пуаро спросил мисс Экройд.
– Мадемуазель, – начал он, когда Флора вышла к нам, – я хочу
доверить вам небольшую тайну. Я не вполне уверен в невиновности Паркера и хочу
с вашей помощью проделать маленький опыт. Хочу восстановить некоторые из его
действий в тот вечер. Но как объяснить ему? А, придумал! Мне якобы надо
выяснить, можно ли с террасы услышать голоса в коридорчике. Не будете ли вы так
любезны позвонить Паркеру?
Дворецкий появился, почтительный, как всегда.
– Звонили, сэр?
– Да, мой добрый Паркер. Я задумал небольшой опыт и попросил
майора Блента занять место на террасе, у окна кабинета. Хочу проверить, могли
ли долететь туда голоса – ваши и мисс Экройд. Воспроизведем всю эту маленькую
сценку. Я попрошу вас войти с подносом… Или что там у вас было в тот вечер в
руках?
Дворецкий испарился, а мы перешли в коридорчик и стали перед
дверью кабинета. Вскоре в холле раздалось позвякивание, и в дверях показался
Паркер с подносом, на котором стояли сифон, графин с виски и два стакана.
– Одну минуту, – поднял руку Пуаро, он был явно в большом
возбуждении. – Надо все повторить точно – это маленький опыт по моему методу.
– Иностранный метод, сэр? Называется реконструкцией
преступления? – спросил Паркер и стал невозмутимо ждать дальнейших указаний
Пуаро.
– А наш добрый Паркер разбирается в этих вещах, – воскликнул
тот, – он человек начитанный! Но умоляю вас – точнее. Вы вошли из холла – так,
а мадемуазель была где?
– Здесь, – сказала Флора и встала перед дверью кабинета.
– Именно так, сэр, – подтвердил Паркер.
– Я только что затворила дверь, – объяснила Флора.
– Да, мисс, ваша рука была еще на ручке, – сказал Паркер.
– Тогда allez
[34]
– разыграем всю сцену! – воскликнул Пуаро.
Флора встала у двери, ведущей в кабинет, и положила руку на
ручку двери, а Паркер вошел с подносом из холла и остановился у порога. Флора
заговорила:
– Паркер, мистер Экройд не желает, чтобы его сегодня
беспокоили. Так, правильно? – добавила она вопросительно.
– Насколько мне помнится – да, мисс Флора, – сказал Паркер,
– только как будто вы употребили еще слово «вечером» – «сегодня вечером». –
Повысив голос, он театрально ответил: – Слушаю, мисс. Я запру двери?
– Да, пожалуйста.
Паркер вышел, Флора по лестнице последовала за ним.
– Это все? – спросила она через плечо.
– Восхитительно! – Пуаро потер руки. – Кстати, Паркер, вы
уверены, что на подносе было два стакана? Для кого предназначался второй?
– Я всегда приносил два стакана, сэр, – ответил Паркер. –
Еще что-нибудь потребуется?
– Ничего, благодарю вас.
Паркер с достоинством удалился. Пуаро в хмурой задумчивости
остановился в холле. Флора подошла к нам:
– Ваш опыт удался? Я не совсем поняла…
Пуаро ласково улыбнулся ей.
– Этого и не требовалось, – сказал он. – Но припомните – у
Паркера действительно было тогда два стакана на подносе?
Флора нахмурилась.
– Точно не помню, но, кажется, два. В этом… в этом и была
цель вашего опыта?
– Можно сказать и так, – ответил Пуаро, взял ее руку и
погладил. – Всегда интересно узнать, говорят ли мне правду.
– Паркер говорил правду?
– Пожалуй, да, – задумчиво промолвил Пуаро.
Когда мы возвращались в деревню, я спросил с любопытством:
– Зачем вы задали этот вопрос о двух стаканах?
Пуаро пожал плечами:
– Надо же сказать что-нибудь. Этот вопрос годился не хуже
любого другого. (Я с удивлением посмотрел на него.) Во всяком случае, друг мой,
– сказал он, – я знаю теперь то, что хотел узнать. На этом мы пока и
остановимся.
