— В случае конфликта со стражами порядка… — сказал я, прекрасно зная, какой ответ получу. — Если этот нестандарт заявит о неспровоцированном нападении…
— Ну да, конечно, — заверил меня Тискальщик. — Со стражами порядка буду объясняться я. Давай начинай. Постучи в дверь и, услышав чей-нибудь голос, скажи, что ты из службы доставки. Ну, сам придумай, как соврать.
Он заметно волновался, похоже, считая, будто его маленькая авантюра подходит к концу. Мне бы тоже хотелось так думать, номой предчувствия были не столь радужны.
— Давай, — сказал мне Тискальщик.
Я уже хотел ив самом деле постучать, но, прежде чем это сделать, чисто машинально попытался повернуть дверную ручку. Как ни странно, она повернулась, и дверь легко приоткрылась.
Вот так сюрприз!
Мы обменялись удивленными взглядами.
Тискальщик ткнул в меня пальцем и кивнул на дверь. Я сделал знак, что понял его, открыл дверь пошире и вошел в небольшой коридорчик, заканчивающийся дверью в жилую комнату. Была там еще одна дверь, она вела в ванную, но сейчас она меня не интересовала. Вот та, за которой была жилая комната… кроме всего прочего, она была слегка приоткрыта, и это был еще один повод не сводить с нее глаз.
Я двинулся по коридорчику. Тискальщик и Табита следовали за мной по пятам. Дверь легко подалась под моей рукой и, открываясь, слегка заскрипела. Вот это было уже совсем не дело. Впрочем… впрочем… Если дверь номера не закрыта, если в него может легко проникнуть любой желающий, не значит ли это, что он пуст? А как же утверждение хозяина гостиницы о том, что его жилец находится в номере?
Первая комната оказалась чем-то вроде гостиной. В ней стояли пари кресел, обширный диван и небольшой столик. Кроме того, в ней не было ни единой живой души. А еще была дверь в следующую комнату, скорее всего спальню. И если жилец действительно был в номере, то он должен был находиться именно там.
Кстати, не значит ли все это, что мы опоздали? Не значит ли это, что тот, ради кого парочка моих нанимателей заявилась сюда, в Нижний город, уже мертв?
Впрочем, проверить это нетрудно.
Я уверенно пересек комнату и уже хотел взяться за ручку двери, но в то же мгновение она распахнулась сама, и я увидел на расстоянии метра дуло старинного револьвера, нацеленного точнехонько мне между глаз. Револьвер этот держал в руке широкоплечий нестандарт с суровым лицом человека, профессию которого угадать было нетрудно. Почти наверняка она была родственна моей.
— Не шевелись, — приказал владелец музейного экспоната.
Музейный-то он, конечно, музейный, но я не сомневался, что в случае нужды дырок он во мне понаделает за милую душу. Значит, ничего не остается, как подчиниться.
Я замер. За моей спиной послышался возмущенный возглас Тискальщика и чей-то незнакомый голос, приказывающий ему заткнуться. Судя по всему, там был еще один типус с оружием.
Откуда он взялся? Возможно, из коридора зашел в номер вслед за нами. А скорее — из ванной, где ждал, пока мы не пройдем мимо. И дождался нужного момента.
— Что дальше? — спросил я.
— Садись на диван, — приказал мне человек с револьвером. — Руки положи на колени. Если надумаешь хвататься за нож, то получишь пулю. Понимаешь?
— Еще бы, — покладисто сказал я.
Нацеленное на тебя дуло револьвера служит неплохим стимулом покладистости.
Я дошел до дивана и, стараясь не делать резких движений, уселся на него, аккуратно положил руки на колени и стал ждать дальнейшего развития событий. Немного погодя, побуждаемые к этому приказами второго нестандарта, вооруженного обрезом какой-то старинной винтовки, рядом со мной уселись Тискальщик и Табита.
Теперь мы сидели в ряд на одном диване, словно нашкодившие мальчишки перед кабинетом директора взрастителя, куда их вот-вот, одного за другим, начнут вызывать для серьезной головомойки. Собственно, почти так оно и было. Три дилетанта, попытавшиеся соревноваться с профессионалами. И то, чем все это закончилось, вполне закономерно. И уж наказанием нам будет не пометка в личном деде, а нечто худшее. Впрочем, не слишком ли я рано паникую?
Желай эти нестандарты нашей смерти, кто им мешал начать стрелять сразу, не усаживая нас на этот дебильный диван? Значит, прежде будет еще какой-то разговор. А там, может… может, и пронесет.
Я взглянул на Тискальщика.
Лицо у него было раздосадованное, но какого-то особого ужаса на нем написано не было. Либо он не понимал, чем наше положение чревато, либо, наоборот, хорошо знал и не сильно волновался.
Так первое или второе?
Я еще раз окинул комнату взглядом. Оба вооруженных нестандарта вполне грамотно заняли позиции, с которых они могли засечь каждое наше подозрительное движение и соответственно на него отреагировать. Судя по их лицам, они кого-то ждали, но не просто убивали время, а делали это, не теряя бдительности.
Вот это — настоящие профи. Они — не нам чета, они не позволят объехать себя на кривой козе.
И все же… как мы выберемся из этого достаточно неприятного положения?
— Хм… итак, это старина Тискальщик. Так я и думал.
Я буквально вытаращил глаза.
В дверях стояло существо, никогда до этого мной не виденное. И не только мной, но многими и многими в Нижнем городе. Существо это, несомненно, было кадавром, принадлежало к тому же классу, что и король жуков. Конечно, оно не было таким, как он, экзотическим, но тоже зрелище собой представляло внушительное.
Это был пес ростом с человека, здорово смахивающего на тех, которые являлись прямыми предками некоторых плотоядных йеху. Из одежды на нем была коротенькая жилетка с парой карманов. А в остальном все как положено: здоровенная зубастая пасть, четыре лапы, длинная шерсть цвета детского поноса. Короче, от обычной древней собаки оно отличалось только размерами да еще парой прилепленных к туловищу вполне человеческих рук. Пардон, не были они прилеплены, они просто росли и могли действовать, как обычные человеческие руки. Кстати, в данный момент одна из них сжимала длинную, черную, наверняка самую разнастоящую, сигару.
Сигару!
Эта штука меня буквально заворожила. Я даже и представить не мог, сколько она стоит. Конечно, если она и в самом деле была настоящая… Да нет, настоящая. В этом можно было поклясться.
Между тем кадавр сунул в рот сигару, выпустил огромных размеров облако дыма и, сделав пару шагов, остановился напротив моего шефа. Смотрел он на него вполне дружелюбно — и не только смотрел, но даже благожелательно улыбался.
Вот только не верил я подобным улыбкам. Слишком уж они душевные, слишком теплые, как реклама магазинчика, в котором продают всякую муру. Кстати, на Тискальщика она тоже никакого впечатления не произвела. По крайней мере мне так показалось.
— Ехидный Пес, — пробормотал он. — Так я и думал.
