— Но я же не обману. Можешь спросить свою девицу. Она подтвердит, что я не собираюсь вас обманывать. Мы честно продадим эту штуку, честно поделим деньги.
— Не согласен, — гнул свое Тискальщик. — Это сейчас ты настроен вести дела честно. А потом, когда деньги будут у тебя в руках… Кто знает, какая мысль придет тебе в голову?
— Но это последний ваш шанс Иначе вы так и останетесь собакой на сене. И сама — не ам, и другим не дам.
— Не пойдет, — сказал Тискальщик. — Кроме того, я думаю, стражи порядка все же должны были заметить, как ты заходил в мой дом. Теперь, если ты попытаешься покинуть наш славный остров на экраноплане, тебе это скорее всего не позволят. Неужели ты не мог предвидеть такой вариант? Это все, что ты хотел нам сказать?
— Хорошо, — резко сказал Пес. — Есть еще одна возможность. Собственно, именно из-за нее я и пришел.
— Говори. — Голос Тискальщика был преисполнен скепсиса.
— Я могу доставить вас на нужный нам остров, и не экранопланом. Есть такая возможность. Соответственно, если вы возьмете меня в команду, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Часть четвертая: Море
13
Я не раз слышал в виртуалках, что море должно пахнуть йодом. После первого заслона, вернувшись в свою халупу, я специально достал из аптеки пузырек йода и понюхал. Запах был совсем другой. Получалось, море пахло чем угодно, но только не йодом.
Может быть, создатели виртуалок ошибались? Может быть, оно так пахло раньше, а сейчас совсем по-другому? Может быть, в моей аптечке был какой-то другой йод, не такой, который нюхают создатели виртуалок?
Не знаю. Да и имеет ли это большое значение? Просто теперь, оказавшись далеко от побережья, я еще раз убедился, что запах моря не имеет к запаху йода никакого отношения Даже здесь. Пахло оно чем-то неприятным, чем-то горьким. По-моему, от этого вещества, если оно попадет тебе в рот, должно жутко першить в горле.
Я открыл портсигар, долго выбирал сигарету и наконец все же вытащил целую, одну из тех, которые слямзил в доме Тискальщика. Они и в самом деле были хороши. И когда еще мне достанутся такие сигареты? Может быть — никогда. А может…
Я подумал, что заранее загадывать не стоит. Всякий раз, когда совершенно точно знаешь, что вот сейчас тебе должна улыбнуться удача, как правило, оказывается совсем наоборот. Очень капризная дама — эта удача. И страшно любит накалывать. Хлебом не корми, но дай выкинуть нечто такое эдакое.
Я прикурил сигарету, и ветерок отнес дым в сторону стоявшего в паре шагов от меня Ехидного Пса. Тот пошевелил большим, черным, блестящим, словно ботинок стража порядка, носом и изрек:
— Какую гадость ты куришь. Переходи на сигары.
— Обязательно, — сказал я. — Вот мы провернем одно небольшое дельце и тогда…
«Газонокосилыцик» неприятно давил мне рукояткой в бок, и я переложил его на колени. Вот так будет сподручнее.
— Ненормальный, — сказал Пес. — Зачем ты повсюду таскаешь с собой это оружие? Неужели ты думаешь, что я на тебя нападу? Это при условии, что вас трое, а я — один. Какой мне смысл это делать?
Я пропустил его слова мимо ушей.
Это он ненормальный, если не понимает, что иметь при себе такую штуку, как «газонокосильщик», просто приятно. И не важно, нападет на тебя кто-то сейчас или не нападет. Главное, при тебе есть настоящая, надежная «пушка». И удовольствие доставляет просто то, что ты можешь ее держать на коленях, можешь положить на нее руку.
Кстати, ничего общего с неосознанной детской тягой к оружию, как к некой опасной и, значит, жутко притягательной тайне, это испытываемое мной сейчас ощущение не имеет. Оно возникает из понимания, что я владею продуктом труда многих и многих людей, и не только тех, кто его делал, но также и тех, кто доводил до совершенства его очертания, высчитывая убойную силу. И вот теперь эта штука может в любой момент, повинуясь моему желанию, принести кому-то смерть, а может просто безобидно дремать под твоей рукой, словно сытый хищник.
Вот-вот, словно хищник. Обладание оружием приносит то же удовольствие, как и обладание собственным готовым выполнить любое твое желание хищником: Причем главное даже не обладание, а ощущение, осознание этого обладания. Самого факта.
Тем более если это такая вещь, как «газонокосильщик».
— Ты меня не слышишь? — спросил Пес. Я поморщился.
Ну, что ему от меня надо? С тех пор как мы вышли из порта, они с Тискальщиком практически не переставали спорить. По любому поводу. Пусть даже пустяковому.
Наконец Тискальщик объявил, что ему нужно уснуть, и утопал вниз, в свою каюту. Вместе с Табитой. А я остался наверху.
Пес некоторое время добросовестно хранил молчание, давая мне возможность подумать. Кстати, я в этом нуждался, поскольку событий за последнее время произошло много и совсем не мешало бы их получше обсосать со всех сторон. Но нет, теперь он решил прикопаться ко мне.
— Так, — сказал Пес, — значит, разговаривать ты со мной не желаешь. Получается, я недостоин твоего внимания?
Я затушил сигарету и сунул окурок в портсигар.
Вообще за последние пару часов мне стало ясно, почему Пса прозвали Ехидным. Такой он и есть.
— Если ты забыл, то мы отныне компаньоны… Не забыл? Может быть, нас не познакомили? Так вот, меня зовут Ехидный Пес, а тебя, как я слышал, называют Нюхач. Не так ли?
Ну, никуда не денешься. Придется поговорить. Я ответил:
— Да. Меня зовут Нюхач.
— Это имя является отражением каких-то твоих качеств? — тотчас спросил кадавр.
— Является, — подтвердил я.
— И они нам понадобятся? Я имею в виду те, которые не касаются твоего умения пользоваться здоровенной «пушкой»?
— Вполне возможно, — сказал я.
— И ты можешь мне о них поведать?
Пришлось ему объяснить, каким именно я обладаю талантом. Причем к этому времени он уже сидел рядом со мной, дымил своей сигарой, и вид у него был самый запанибратский.
Прекрасно понимая, что он пытается познакомиться со мной не без дальнего прицела, я все же невольно испытал к нему уважение. Он действительно умел завязывать общение, умел располагать к себе. Если бы не его вечная тяга к спорам… Хотя, может, он так отчаянно спорит только с Тискальщиком?
— Здорово, — сказал Пес, когда я закончил. — Это нам вполне может пригодиться. Вдруг выйдет из строя система навигации? Тут-то твои способности и потребуются. Кстати, насколько я понял, ты способен обнаруживать не только объекты, но и животных, а также людей?
— Способен, — сказал я.
— И например, стаю ракулов?
— И их.
— Это превосходно.
Я подумал, что он совершенно зря вспомнил о ракулах. Не стоит вспоминать всуе имена тех, кто способен принести очень большие неприятности. А ракулы способны. Любому, оказавшемуся в пределах их досягаемости.
