— Хорошо, пусть будет так.
— В таком случае, не могла бы ты рассказать что знаешь о увлечении Ухула аборигенами этой планеты?
Айбигель бросила на меня испытующий взгляд.
— А при чем тут аборигены?
— Я же предупреждал…
— Ну да, конечно.
Ненадолго задумавшись, Айбигель сказала:
— Он очень интересовался аборигенами, их обычаями, верованиями, бриллиантовыми муравьями, личинками и прочим, прочим… думаю, это было уже не хобби, а нечто большее. Ты знаешь, некоторое время назад он даже выучил язык аборигенов.
— Вот как? Каким это образом?
— Ему давал уроки старина Эд. Тебе известно что он был аборигеном?
— Да. Хотя, я мог бы узнать об этом несколько пораньше. Кстати, ты не знаешь каким образом абориген умудрился стать центурионом инопланетного района?
— Нет. Я работаю в этом космопорте всего чуть более трех лет.
— Старина Эд и Ухул ни разу не ссорились?
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— Можно? — спросил я, вытаскивая сигарету.
— Конечно, закуривай. Ты не ответил на мой вопрос.
Прикурив сигарету, я отпарировал:
— А ты на мой. При этом, я задал вопрос первым.
Айбигель пожала плечами.
— Стало быть, ты желаешь вести разговор именно таким образом?
— Да. У меня очень мало времени. Я не могу тратить его на объяснения почему я задаю те или иные вопросы.
Наверное, сказано это было слишком жестко, но время и в самом деле поджимало.
В уголках губ у Айбигель на мгновение появились крохотные морщинки. Впрочем, они почти тотчас исчезли.
Я невольно задал себе вопрос: так сколько же этой хорошей девочке на самом деле лет? Вероятно, на десяток больше чем я определил при первой встрече. А это значило, что я разговариваю не с соплюшкой, а с вполне взрослой женщиной. Стало быть она поймет. Должна понять.
— Хорошо. Продолжим, — сказала Айбигель. — Нет, Ухул и старина Эд ни разу не ссорились. По крайней мере, насколько мне известно. До самой смерти старины Эда они поддерживали дружеские отношения.
— То есть, у Ухула была привычка рассказывать тебе о своих делах? — уточнил я.
Это было бы неудивительно. Сильные, очень уверенные в себе мужчины, как правило не доверяющие почти никому, частенько бывают откровенным со своими любовницами.
Очевидно, каким-то образом угадав о чем я думаю, Айбигель презрительно фыркнула.
— Не совсем так. Просто, иногда он говорил мне о каких-то важных событиях из своей жизни. Уверена, поссорься он со стариной Эдом, я бы об этом знала.
— Часто ли Ухул общался с аборигенами? И как это обычно происходило? Аборигены приходили сюда, в космопорт? Или же Ухул наносил визиты в их город?
— Аборигенам нечего было делать в космопорте. Даже если у кого-то из их старейшин есть деньги на билет для межпланетного перелета, вряд ли он решится куда-нибудь полететь. Ухул мне как-то объяснял, что согласно их верованиям, аборигены не приемлют саму возможность покинуть родную планету. А визиты простых аборигенов в космопорт мы не приветствуем. Они могут иметь только одну цель — выманивать у транзитных пассажиров деньги. Именно поэтому Ухул, иногда, когда у него выдавалось свободное время, отправлялся в город аборигенов и пропадал там подолгу.
— В последнее время он стал наведываться к аборигенам чаще?
— Нет. Наоборот. Даже несколько реже чем обычно. Может быть, из-за того что у него в последнее время значительно добавилось работы.
— Почему?
— Ну, приближается процедура ежегодного сканирования памяти, всех федеральных служащих Бриллиантовой. Поскольку почти все они работают в космопорте, Ухулу надо было к ней подготовится.
Ого! Вот это была уже интересная новость.
— И сколько до нее осталось?
— Менее двух недель.
— Каким же образом Ухул должен был подготовиться к этой процедуре сканирования памяти? Что это означает?
— Вообщем, ничего особенного. Это не правило, это скорее обычай…
— Так в чем он состоит?
— Ну-у-у… В том случае если один из работников космопорта допускает ошибку, за которую он может быть наказан увольнением, как правило ему дают еще некоторое время поработать и увольняют перед процедурой сканирования памяти. Конечно, это делается в том случае, если проступок не является преступлением, произошел случайно, и есть гарантия что работник которого нужно уволить, его не повторит.
Понятно. Закон строг, но для своих всегда найдется небольшая лазейка.
Я потушил окурок о каблук и сунул его в пепельницу.
— А как же сканирование памяти? После него эти небольшие махинации станут известны.
— При сканировании мысли и побуждения не учитываются. Только поступки. Тем более, что речь идет не о преступлении, а о административном проступке. Как ты знаешь, на федеральную службу можно устроиться только один раз. Таким образом, эти несколько добавочных месяцев получения федеральной зарплаты, являются чем-то вроде выходного пособия.
— И много у вас было в этот раз увольняемых?
— Двое. Ухулу надо было оформить все документы и подобрать кого — то на их место.
— Где был Ухул той ночью, когда умер Старина Эд?
— У меня, — твердо глядя мне в глаза, сообщила Айбигель.
— И никуда не выходили?
— Нет.
— Но во время предыдущего дня он наведался в город аборигенов?
— Тоже — нет.
— Ты уверена?
— Абсолютно. Я всегда знала когда он собирается в город аборигенов.
Вот так. Если Айбигель не врет, то моя теория только что слегка осыпалась. Может быть, я снова ошибаюсь? Впрочем, в любом случае, другой теории у меня на данный момент нет. Стало быть, придется руководствоваться именно ей.
— Что сказал Ухул после того как узнал о смерти Старины Эда?
— Он был очень огорчен.
— Ну, это понятно. А после того как один за другим умерли еще два центуриона?
— По моему он слегка испугался. Он сказал что это неслучайно и надо принять кое-какие меры, чтобы обнаружить кто убил центурионов.
— Какие именно он конечно не сказал?
— Нет. Но он собирался сходить в город аборигенов и с кем-то там поговорить.
— Собирался? — удивился я. — Ты хочешь сказать что после того как умер старина Эд, Ухул ни разу не наведывался в город аборигенов?
— Нет.
Вот это да! Вот это новость. Еще один хороший пинок по моей теории. Еще парочка и она рассыплется как карточный домик.
