– Никогда бы не подумал, что буду так беспокоиться из-за каких-то монстров. – Квинт покачал головой и повернулся к лорду Уникаму: – Вам и вашим людям веревка ни к чему, верно?
– Да.
– Тогда я первый. – Сам удивляясь своей храбрости, Квинт решительно обвязал свободный конец вокруг пояса.
– Подожди. – Крион отстранил друга. – Умереть всегда успеешь.
Техномаг достал из чемодана килограммовый пакет смеси. С огромным сожалением на лице он высыпал его содержимое вниз.
– Тридцать золотых монет, – прошептал он, слушая тихое шуршание песка. – Тридцать монет на ветер.
Гул внизу усилился, но теперь к нему добавилось недовольное ворчание.
– Амерум настиган... – И так далее и тому подобное. Техномаг самозабвенно вещал несколько минут, а потом, не меняя интонации, приказал: – Немедленно закройте глаза.
Яркая вспышка, леденящий жилы крик, в котором смешались боль, ярость и чувство голода. Когда свечение стало стихать, а стоны и вопли мороков, наоборот, набирать силу, начальник Агентства несмело приоткрыл один глаз.
– Если владелец лавки после учиненного тобой заклинания не смоется восвояси, то он идиот, который не попался нам до сих пор только потому, что ему сказочно везло.
Квинт перевесил ноги через край люка и, стараясь, чтобы его голос звучал бодро, скомандовал:
– Крион, подстрахуй меня сверху своими молниями, хорошо? Только не промахнись... Реан, опускай меня как можно быстрее – я предпочитаю встречать опасность, крепко стоя на земле или под землей. Когда я отвяжу веревку, то дерну за нее – пусть спускается Крион. Ну или кто там следующий...
– Хорошо. – Голем был намерен в точности выполнить все предписания.
Теодор Уникам дал своим подчиненным знак приступить к превращению. Каждый это делал по-своему: съеживаясь, бездымно вспыхивая или пульсируя, густея, становясь подобно желе. Сам Повелитель Вампиров решил показать высший класс и, обернувшись туманом, просочился в отверстие. За ним следом летело его воинство. В пустоте раздался легкий шепот, холодный, словно сердце Александры Бо, первой красавицы столицы:
– Мы встретим тебя внизу.
Проследив за ними взглядом, Дарий вдруг вспомнил, что он очень боится высоты. К счастью, темнота шахты скрывала ее истинную глубину, оставляя гнома в благом неведении.
Квинт мысленно пообещал богам принести в жертву не меньше стада быков и, получив в спину мягкий толчок рукой – это постарался голем, исчез внизу. К чести Квинта надо сказать, что проделал он это молча: без криков отчаяния и просьб о помощи.
Клайв при слабом свете магического огонька – Анита совсем выбилась из сил – ощупывал ногу Дирха. Тот тихо постанывал. В критический момент, когда у короля оборотней сдавали нервы, ему было тяжело контролировать свой облик. Поэтому теперь на полу, покрытом засохшим, но все еще резко пахнущим соком, лежал обыкновенный ослик.
– Ну что там? – Анита положила под голову животного свою сумочку.
– Сломана нога, – ответил Клайв. – В этом нет никаких сомнений.
Стоны стали громче.
– Бедняжка, – проворковала женщина. – Как нам облегчить твои страдания? К сожалению, мои умения на целительство не распространяются.
– Не знаю. – Дирх был готов зарыдать. – Бедный я, несчастный! Теперь вы знаете мою вторую натуру! – Король оборотней нервно дернул ухом.
– Ну и что в этом такого? – удивилась колдунья. – По-моему, нога должна волновать тебя намного больше.
– Это запрещено, потому что это великая тайна. Я же король, а не простой оборотень, – ответил ослик.
– Превратись обратно, и мы сделаем вид, что ничего не видели, – предложил Джозеф.
– Да, я так и сделаю. – Дирх перевел дух. – Только отвернитесь и не смотрите на меня.
Они послушно отвернулись, хотя и не видели в этом никакой необходимости – каждый, живя в Фаре, не раз наблюдал подобные превращения. Но Дирх Тунсин был королем, а с пожеланиями действующего монарха приходится считаться.
Джозеф встал и подошел к стене. Приложив к ней ухо, он прислушался.
– Что такое? – спросил его Клайв.
– Или это мое воображение, или... – Он не договорил.
– Может быть, это Эрик? – Анита пристально вглядывалась в лицо Рангера, надеясь увидеть положительный ответ. – Ему ведь удалось скрыться.
– Откуда ты знаешь? – прошептал Клайв. – Если Фич его обнаружил, то не стал бы перед нами отчитываться.
– Он бы вернул его сюда.
– Тихо. – Джозеф поднял руку, призывая к тишине.
Все замолчали, исключение составлял только Дирх – он продолжал постанывать.
Сквозь толщу стены донеслось мерное постукивание. Стук шел откуда-то из середины стены, на высоте метра и перемещался к краю. Возле самого края он стал отчетливее, и они услышали неразборчивый, очень тихий голос немца.
– Эрик! – закричала Анита с таким энтузиазмом, что Клайв невольно ощутил некое неприятное чувство, в простонародье именуемое ревностью.
Изобретатель что-то спросил, но они ничего не поняли. Джозеф приник к стене в том месте, откуда, как ему показалось, исходили звуки – наверное, там была трещина, и напряг слух. На этот раз Эрик говорил медленней, четко проговаривая слова.
– Он спрашивает, все ли у нас в порядке.
Анита с сомнением посмотрела на пострадавшего короля: парень лежал на боку, обхватив больную ногу руками, чтобы исключить всякую возможность движения.
– Во всяком случае, мы все живы. – Колдунья была реалисткой.
Джозеф кивнул и прокричал в ответ:
– Да! А у тебя?
– Нормально! – Тихий голос Эрика мог заглушить и комариный писк.
Хорошо, что здесь не было этих насекомых, иначе как бы они узнали, что Фич ушел в другую комнату, а Эрик снова пытается придумать способ вызволить их из плена?
– Интересно, каким образом он спасся? – задумчиво проговорил Клайв Вистроу, которому от долгого сидения взаперти стали приходить в голову странные мысли. – А это точно Эрик, а не демон, желающий поймать нас в ловушку?
– Клайв, – Анита взяла Одиннадцатого Совета за руку, – успокойся, присядь. – Она силой усадила его на пол. – Тебе уже давно пора выйти на свежий воздух... – Она вздохнула. – Вот увидишь, Эрик вернет нам свободу.
– Что он может сделать против этого великана с нечистым дыханием? – проворчал Клайв.
– По крайней мере, не попадаться ему на глаза. В этом случае наши шансы значительно увеличиваются.
– Он ушел. – Джозеф развернулся и сел рядом с советником. – Раз все равно нечего делать, то предлагаю немного поспать.
