– Ваш стиль изложения великолепен, – пробормотал Пуаро. –
Мне все время казалось, что это говорит ожившая книга, а не мой друг Гастингс.
Не обратив внимания на выпад Пуаро, я продолжил, стараясь
оживить историю:
– Мистер Пэйнтер держал в Крофтланде немалый штат – шесть
слуг, да еще его личный слуга-китаец А Линг.
– Слуга-китаец А Линг… – прошептал Пуаро.
– В последний вторник мистер Пэйнтер после обеда
пожаловался, что чувствует себя плохо, и одного из слуг отправили за врачом.
Мистер Пэйнтер принял доктора в своем кабинете, отказавшись лечь в постель. Что
произошло между ними, никто не знает, однако доктор Квентин, прежде чем уйти,
повидал экономку, сказал, что сделал мистеру Пэйнтеру подкожный укол, поскольку
сердце его пациента работало слишком плохо, и посоветовал не беспокоить
хозяина, а потом задал несколько довольно странных вопросов о слугах – как
давно они здесь, откуда прибыли и так далее.
Экономка ответила на вопросы доктора, как сумела, хотя и
была весьма ими озадачена. Ужасное открытие было сделано на следующее утро.
Одна из горничных, спустившись вниз, почувствовала тошнотворный запах горящей
плоти, и этот запах, похоже, исходил из кабинета хозяина. Горничная попыталась
открыть дверь, но та оказалась заперта изнутри. С помощью Джеральда Пэйнтера и
китайца дверь быстро взломали – и вошедших ожидало жуткое зрелище. Мистер
Пэйнтер упал в газовый камин, и его лицо и голова обгорели до полной
неузнаваемости.
Конечно, в тот момент не возникло никаких подозрений,
поскольку случившееся восприняли как несчастный случай. Если кого-то и
следовало винить, то лишь доктора Квентина, давшего своему пациенту
наркотическое средство и оставившего его в таком состоянии одного. Но потом
последовало удивительное открытие.
На полу нашли газету – она явно соскользнула с колен старого
джентльмена. Когда ее рассмотрели как следует, увидели, что на ней что-то
начерчено, это был слабый чернильный след. Письменный стол располагался рядом с
креслом, в котором обычно сидел мистер Пэйнтер, а указательный палец погибшего
оказался испачкан чернилами вплоть до второго сустава. Стало совершенно ясно,
что мистер Пэйнтер, не в состоянии уже удержать перо, обмакнул в чернильницу
палец и умудрился нацарапать два слова на газете, которая лежала у него на
коленях, – но сами по себе эти слова выглядели совершенно бессмысленно и
фантастично: «Желтый Жасмин»– вот и все.
В Крофтланде растет множество кустов желтого жасмина вдоль
стен дома, и потому все подумали, что умирающий, уже плохо соображая, почему-то
вспомнил об этих цветах. Конечно же, газеты, вопреки здравому смыслу, раздули
эту историю, окрестив ее «Тайной Желтого Жасмина», – несмотря на то, что эти
слова явно не имели никакого смысла и значения.
– Не имели значения, говорите? – сказал Пуаро. – Ну, без
сомнения, если вы так считаете, так оно и должно быть.
Я с сомнением посмотрел на него, но не увидел насмешки в его
глазах.
– А потом, – продолжил я, – произошло взволновавшее всех
дознание.
– Чувствую, как вы мысленно облизываетесь, – заметил Пуаро.
– Нашлось кое-что, свидетельствующее против доктора
Квентина. Начать с того, что он не был здешним постоянным врачом, он лишь
временно замещал доктора Болито, который уехал на месяц в более чем заслуженный
отпуск. Возникло предположение, что небрежность врача стала прямой причиной
несчастного случая. Но показания врача вызвали нечто вроде сенсации. Оказалось,
что мистер Пэйнтер жаловался на здоровье с самого момента своего приезда в
Крофтланд. Доктор Болито навещал его время от времени, но когда доктор Квентин
впервые увидел его пациента, он был озадачен некоторыми симптомами. Квентин
лишь однажды видел мистера Пэйнтера до того самого вечера, когда за ним
прислали сразу после обеда. Как только врач остался наедине с больным, тот
рассказал ему удивительную историю. Прежде всего, объяснил он, он вовсе не
чувствует себя плохо, но вкус поданного к обеду мяса с соусом карри показался
ему странным и необычным. Отослав А Линга за какой-то мелочью, мистер Пэйнтер
быстро сложил содержимое своей тарелки в чашку и теперь просит врача забрать
эту еду и выяснить, все ли с ней в порядке.
Вопреки заявлению мистера Пэйнтера, что он чувствует себя
нормально, доктор отметил, что потрясение, вызванное мыслью о возможном
присутствии яда, сильно повлияло на него и что сердце пациента работает с
трудом. Поэтому врач предложил сделать укол – но не наркотического средства, а
всего лишь сердечного.
На этом, похоже, история и закончилась – если, конечно, не
считать того странного факта, что в карри с тарелки мистера Пэйнтера, подвергнутом
анализу, нашлось такое количество опиума в порошке, что его хватило бы на
убийство двоих здоровых мужчин!
Я замолчал.
– И каковы ваши выводы, Гастингс? – негромко спросил Пуаро.
– Ну, трудно сказать… Это может быть несчастным случаем… а
то, что именно тем вечером кто-то пытался отравить Пэйнтера, вполне может
оказаться простым совпадением.
– Но вы так не думаете? Вы предпочитаете верить, что это –
убийство?
– А вы разве нет?
– Друг мой, я вообще не рассуждаю подобным образом. Я не
пытаюсь примирить свой ум с двумя противоположными ответами – убийство или
несчастный случай; ответ найдется тогда, когда мы разрешим другую проблему… да,
тайну «Желтого Жасмина». Кстати, вы тут кое-что пропустили.
– Вы имеете в виду две линии, начерченные под прямым углом
друг к другу, – едва заметные линии сразу под словами на газете? Я не думал,
что они могут иметь какое-то значение.
– Ваши мысли всегда уходят в сторону, Гастингс. Но давайте
оставим загадку «Желтого Жасмина» и займемся загадкой карри.
– Да, понимаю. Кто отравил соус? Почему? Тут возникает сразу
сотня вопросов. Само собой, готовил карри А Линг. Но зачем ему убивать своего
хозяина? Может быть, он член какого-то влиятельного китайского клана? О таких
вещах пишут иногда. Клан Желтый Жасмин, возможно. Потом еще есть Джеральд
Пэйнтер.
И тут я замолчал.
– Да, – произнес Пуаро, кивая. – Еще есть Джеральд Пэйнтер,
как вы справедливо заметили. Он наследник своего дяди. Но в тот вечер он не
обедал дома.
– Он мог подложить яд в какие-то ингредиенты карри, –
предположил я. – А потом позаботился о том, чтобы отсутствовать в нужный
момент, ведь иначе и ему пришлось бы попробовать этот соус.
Думаю, мои доводы произвели немалое впечатление на Пуаро. Он
посмотрел на меня с куда большим вниманием, чем во время рассказа.
– Он вернулся поздно, – продолжил я, развивая гипотетическую
линию событий. – Увидел свет в кабинете своего дяди, вошел и, обнаружив, что
план отравления не сработал, сунул старика в огонь.
