Он прочел:
– «Gelsemini Radix, желтый жасмин. Составные части:
алкалоиды gelseminine С22Н26N2O3, сильный яд, действующий на манер кониина;
gelsemine C12H14NO2, действующий как стрихнин; gelsemic acid и так далее.
Сильный депрессант, действующий на центральную нервную систему. В итоге
парализует двигательные нервные окончания, в больших дозах вызывает
головокружение и мышечную слабость. Может наступить смерть в результате паралича
дыхательных центров».
Вы понимаете, Гастингс? Я подозревал это с самого начала,
когда Джепп заметил что-то насчет живого человека, которого сунули бы в огонь.
Потом я осознал, что сожгли уже мертвого человека.
– Но зачем? Какой в этом смысл?
– Друг мой, если вы выстрелите в человека или ударите его
ножом, когда он уже умер, или даже просто стукнете его по голове, следствие
быстро установит, что повреждения нанесены после смерти. Но если голова
человека превратилась в уголь, никто просто не станет искать других причин
смерти, и решат, что человек, чудом избежавший отравления за обедом, едва ли
будет отравлен позже. Так кто же лжет, спрашиваем мы снова. Я решил, что А
Лингу следует верить…
– Что?! – вскрикнул я.
– Вы удивлены, Гастингс? А Линг знает о существовании
Большой Четверки, это слишком очевидно, и также очевидно, что до того момента
он никак не связывал эту банду с убийством своего хозяина. Если бы китаец был
убийцей, его лицо не утратило бы привычного выражения, ведь он был бы готов к
вопросу. Поэтому я решил, что А Линг говорит правду, и сосредоточил свое
внимание на Джеральде Пэйнтере. Мне казалось, что Номер Четвертый мог бы с
легкостью играть роль племянника.
– Что?! – снова воскликнул я. – Номер Четвертый?
– Нет, Гастингс, он не Номер Четвертый. Как только я
прочитал в этой книге о желтом жасмине, я увидел правду. На самом-то деле она
сама бросается в глаза.
– Как обычно, – холодно заметил я, – в мои глаза она
почему-то не бросается.
– Потому что вы не пользуетесь своими маленькими серыми
клеточками. У кого была возможность отравить карри?
– У А Линга, конечно. Больше ни у кого.
– Ни у кого? А как насчет врача?
– Но это было бы после того.
– Разумеется, после. В том карри, который был приготовлен
для мистера Пэйнтера, не содержалось ни крошки опиума, но, поскольку врач
пробудил в старом джентльмене подозрения, Пэйнтер не дотронулся до соуса и
передал его доктору для исследования – что и входило в план Квентина. Доктор
Квентин явился, забрал карри и сделал мистеру Пэйнтеру инъекцию – сердечного
средства, как он утверждает, однако на самом деле это был желтый жасмин в
смертельной дозе. Когда яд начал действовать, он ушел, предварительно открыв
окно. Затем ночью он вернулся – через окно – и сунул мистера Пэйнтера в огонь.
Он не обратил внимания на газету, упавшую на пол и прикрытую телом старого
джентльмена. Пэйнтер знал, каким ядом его отравили, и приложил все усилия к
тому, чтобы обвинить в своей смерти Большую Четверку. Для Квентина не составило
труда насыпать порошок опиума в переданный ему карри, а уж потом передать его в
лабораторию на исследование. Он изложил нам собственную версию его беседы со
старым джентльменом и как бы случайно упомянул об инъекции сердечного средства
– на случай, если кто-то заметит на коже убитого след укола. Так что поначалу
возникли две версии: несчастный случай и возможное отравление карри А Лингом.
– Но доктор Квентин не может ведь быть Номером Четвертым?
– Полагаю, может. Можно не сомневаться в том, что настоящий
доктор Квентин сейчас находится где-нибудь за границей. Номер Четвертый просто
стал им на небольшое время. С доктором Болито он договорился в письмах, так что
проблем не возникло.
В эту минуту в нашу гостиную ворвался инспектор Джепп,
красный как рак.
– Вы его схватили? – тревожно спросил Пуаро.
Джепп покачал головой, переводя дыхание.
– Доктор Болито сегодня утром вернулся из отпуска – его
вызвали телеграммой. Никто, правда, не знает, кто эту телеграмму отправил. А
тот человек удрал еще ночью. Но мы его поймаем.
Пуаро печально покачал головой.
– Думаю, не поймаете, – сказал он и рассеянно начертил
вилкой на столе большую четверку.
Глава 11
Шахматная задача
Мы с Пуаро частенько обедали в одном маленьком ресторанчике
в Сохо. И однажды вечером мы заметили за соседним столом одного нашего друга.
Это был не кто иной, как инспектор Джепп, и, поскольку за нашим столом имелось
свободное место, он присоединился к нам. Мы уже довольно давно его не видели.
– Вы совсем не заходили к нам в последнее время, – сказал
Пуаро с легкой укоризной в голосе. – Ни разу с тех пор, как мы занимались делом
Желтого Жасмина, а это было почти месяц назад.
– Я был на севере… потому и не заходил. Как ваши дела?
Большая Четверка все еще сильна, а?
Пуаро погрозил ему пальцем:
– А! Вы насмехаетесь надо мной… но Большая Четверка
существует, да.
– О, я и не сомневаюсь в этом, только они не представляют
собой пуп Вселенной, как вы это видите.
– Друг мой, вы сильно заблуждаетесь. Эта самая Большая
Четверка – это величайшая сила зла в мире на сегодняшний день. К чему они
стремятся, никто не знает, но подобной преступной организации никогда не
существовало. Сильнейший мозг Китая стоит во главе ее, и в ее составе – некий
американский миллионер и некая французская ученая дама, а что касается
четвертого…
Джепп перебил его:
– Я знаю… знаю. Вы на этом совсем свихнулись. Это становится
вашей небольшой манией, мсье Пуаро. Давайте для разнообразия поговорим о
чем-нибудь еще. Вы интересуетесь шахматами?
– Я играю, да.
– Вы знаете о вчерашнем происшествии? Матч между двумя
игроками с мировым именем, и один из них умирает во время игры!
– Да, мне попадалось упоминание об этом в газетах. Одним
участником встречи был доктор Саваронов, русский чемпион; вторым – тем, что
скончался от сердечной недостаточности, – блестящий молодой американец Гилмор
Уилсон.
– Совершенно верно. Саваронов несколько лет назад обыграл
Рубинштейна и стал русским чемпионом. Об Уилсоне говорили, что он станет вторым
Капабланкой.
– Весьма любопытное происшествие, – пробормотал Пуаро. –
Если я не ошибаюсь, вы как-то заинтересованы в этом случае?
Джепп смущенно засмеялся.
