— Сильнее судьба, — ответила она.
— Верно. И ты желаешь склониться перед судьбой, какую бы участь она тебе ни приготовила?
— Нет, не желаю, но мне придется это сделать.
— Тогда я задам тебе очень важный вопрос. Готова ли ты к нему?
Вот оно…
— Задавай, — сказала Лисандра.
— Желаешь ли ты, чтобы этот мир остался существовать, или ты хочешь, чтобы он сгорел? Подумай и ответь. От твоего ответа зависит судьба этого мира.
Не стоило даже и думать. Ответ был более чем очевиден.
Вампирша открыла рот для того, чтобы его произнести… и не сделала этого. Ей вдруг в голову пришло некое соображение, у нее появилась некая мысль.
— Отвечай, — потребовал бог.
Она молчала. Она знала, что огорчать его нельзя, что все его желания должны быть выполнены беспрекословно. Еще бы, ведь сейчас он буквально излучал любовь к себе. И что могло с ней сравниться, что могло противостоять этой любви, что могло ее заставить ослушаться? Разве что…
— Говори! — приказал бог. — Ты должна мне сейчас дать ответ. Желаешь ли ты гибели этого мира?
Отмалчиваться больше не имело никакого смысла. И тогда Лисандра сказала:
— Я хочу, чтобы сожжение этого мира отменили. Я хочу, чтобы он существовал и дальше.
14
Повозка, сделанная из половинки гигантского ореха, остановилась перед воротами на перемычку с соседним миром. Один из двух охранников-дэвов вразвалочку подошел к повозке и спросил у толстого, небритого возчика:
— Ага, значит, покидаешь этот мир?
— Покидаю, — подтвердил возчик.
— И как торговалось?
— Отвратительно. Все, что отдал, куплено в долг. Никто не дает наличности. И вообще странный у вас мир. То кровь с неба льется, то всякие насекомые сыплются.
— Но ведь это прошло? — спросил дэв.
— Да, сегодня ничего подобного уже не было. И все-таки…
— Ты мне зубы не заговаривай, — ласково улыбнулся блюститель порядка. — Торговал, и, значит, деньги у тебя есть.
Вместо ответа возчик тяжело вздохнул.
— Отвечай.
— Ну, допустим…
— А еще у тебя нет, готов поспорить, важной бумаги — формы номер 278 из личной канцелярии…
Лисандра взглянула на солнечную зверушку. Та как раз в данный момент широко зевнула и показала клыки, даже на фоне ее огненной пасти сиявшие нестерпимым светом.
Лисандра поежилась.
Амулет амулетом, но все-таки не слишком ли она расхрабрилась? Не стоит ей в дальнейшем повторять подобные подвиги.
Сын змеи кивнул на дэва, как раз в этот момент получавшего от возчика взятку, и сказал:
— Ничего в этом мире не меняется. Не так ли?
Ну, это можно было и не говорить.
— Сколько у меня времени? — спросила Лисандра. — Сколько у меня времени до того, как этот мир снова попытаются сжечь?
— Не могу определить, — сказал сын змеи. — Лет пять, а может, и несколько меньше. Или больше, если в нем что-то изменится.
— А в нем что-то может измениться?
— Может. Если за него возьмется Ангро-майнью. А он это сделает, если узнает, чем его бездействие может закончиться.
Улыбнувшись, Лисандра спросила:
— Как он может это узнать?
— Может быть, ему кто-то подскажет.
— Ты?
— Ни в коем случае. Давать советы могучим владыкам очень опасно, вредно для здоровья. Думаю, для этого найдется кто-то посторонний.
— Но такой совет будет дан?
— Почти наверняка, можешь не беспокоиться. Какое-то время в этом мире можно находиться, не думая о том, что он сгорит.
— Понятно.
— Это все, что ты хотела узнать?
— Возможно, — ответила Лисандра.
— В нашем божественном приключении временная пауза, такая передышка в бою. Когда оно продолжится, пока неизвестно, но то, что продолжится, можешь не сомневаться. На что ты собираешься это время использовать? Я имею в виду паузу. Чем займешься?
— Буду сидеть на скамеечке и смотреть на ворота в соседний мир.
— Ты не шутишь?
— Я очень серьезна.
Сын змеи издал тихое шипение, потом взглянул на нее искоса, словно пытаясь прикинуть, насколько ее словам можно верить.
— Учти, боги тебя теперь не оставят, — наконец сказал он. — Коготок увяз — всей птичке пойманной быть. Тот, кто однажды оказался замешанным в их игрищах, рано или поздно опять примет в них участие. Это может произойти, например, уже завтра.
— Думаешь, после такой истории кто-нибудь из этой братии будет иметь со мной дело?
— Еще бы. Бог-разрушитель потерпел поражение, его враги вроде бы выиграли, но лишь благодаря твоему капризу. Думаю, это их оскорбило. Они не любят выигрывать благодаря капризу какой-то вампирши. В общем, если ты хочешь расслабиться, то — не советую. Игра еще только начинается. Все еще только начинается.
— Уверен?
Сын змеи ударил кончиком хвоста о землю и показал зубы.
— Совершенно.
— Понятно. Кстати, теперь мы в расчете? Талисман принадлежит мне?
— Да, полностью в расчете.
— И ты мне ничего не должен?
— Нет.
— Тогда зачем ты все это говоришь? Зачем предупреждаешь? В чем твоя корысть?
— Ты не поняла, — вполне по-человечески захихикал сын змеи. — Я же тебе сказал, игра еще только начинается. Зная тебя, я думаю, что вскоре ты снова окажешься в тяжелой ситуации. А я буду рядом, буду наготове. Ты не обойдешься без моей помощи.
— Помощи? — фыркнула Лисандра. — То, что ты затащил меня в эту жуткую историю, называется помощью?
— Но ты из нее выпуталась? И даже получила амулет, не так ли?
В общем-то он был прав. Выбралась. А если боги снова к ней сунутся… Что ж, будет день — будет пища. Что-нибудь придумается. И сунутся ведь, уроды… Впрочем, это все потом.
Лисандра взглянула на дэвов, азартно деливших полученные от возчика деньги, и спросила:
— Тут все понятно. Ответь мне тогда еще на один вопрос.
— Валяй, отвечу.
— Фактически я спасла этот мир. Неужели мне за подобный подвиг ничего не положено? Ну, там, благодарность или награда какая-нибудь?
— Нет, ничего.
— Почему?
— Потому что ты в тот момент, когда его спасала, была орудием божьим. Так что вся благодарность досталась богу гнева.
— Ловко, — сказала вампирша. — Хорошо живется богам. Ему еще к тому же и прибыль, да существенная.
