В этот вечер она узнала, что он жил двойной жизнью, и поняла, что ее отец был постепенно отравлен смертью ее матери, чувством вины, болью, а теперь еще и обманом. «Это не моя вина, не моя вина», – твердила она про себя, думая об отце и о том, как он предал ее.
Ветви деревьев постукивали друг о друга при каждом порыве предутреннего бриза. Глаза ее старались проникнуть в обступавшую их темноту: она напряженно ждала сигнала от Крейна и его людей.
Вскоре они услышали лошадиный топот. Томас взглянул на нее и ободряюще улыбнулся. Он обнял ее за плечи и прижал к себе.
– Что бы ни случилось, Кейт, я всегда буду с тобой. Когда мы были в лесу, я увидел сон. Я встретил одного человека. – Он задумчиво помолчал, потом продолжил: – В общем-то, он был не просто человек… я думаю, это был Бог. Он говорил со мной, и мое имя появилось в одной книге. Оно писалось прямо на моих глазах. Он сказал мне, что он Король и что, если я поверю в него, мне уже никогда не придется бояться смерти. Как думаешь, что все это значило?
Кейт не сразу смогла заговорить. Слезы подступали к горлу.
– Как мы вляпались во все это? – вдруг выпалила она. – Как не сообразили, что добром это не кончится?
Изо всех сил она старалась сдержаться, не разреветься. Смесь злости и страха, ощущение беспомощности и безвыходности слились в неизъяснимое предчувствие нависшей над ними катастрофы.
Между тем кавалькада продиралась между деревьев; Томас и Кейт ждали, когда лошади выйдут на поляну. Внезапно по небу прокатился глухой рокот грома, от которого содрогнулась земля у них под ногами. У противоположной стороны поляны заржала лошадь, и тут они увидели, что из леса выезжает один из людей Крейна. Он направил лошадь в середину каменного круга, придержал ее и несколько секунд оглядывал все окрест.
– Выходите, – сказал он охрипшим от рома голосом, увидев Томаса и Кейт. – Выйдите вперед чтобы я видел вас обоих.
Томас подошел к нему, сделав знак Кейт, чтобы она держалась за его спиной. Он чувствовал все нараставшее недоверие к Джекобу Крейну и его людям.
– Где Джекоб Крейн? – спросил он всадника.
– Сейчас будет здесь. Он должен сперва отыскать вашего друга, а потом сразу вернется за вами.
– А что, если мы передумали? Что, если бросимся в лес и сами найдем своего друга? – спросил Томас.
– А что, если я срежу тебя вот этой абордажной саблей, юный Томас, прямо здесь и сейчас?
Из глубокой тени, падавшей от основания крупного камня, в трех шагах от места, где они стояли, выступил Крейн. Оба, Томас и Кейт, так и подскочили от страха.
– Я был здесь все время, ожидал, когда ты явишься. Что тебя задержало, Мартин? – обратился Крейн к всаднику. – Не мог найти дорогу из трактира? – Ответов Крейн не ждал. – Ну, а вы двое? Уже подумываете дать деру? Я-то считал, вы готовы сражаться. Найти своего друга и спасти мир – или не так? Что заставило вас изменить решение? – Он сыпал вопросами, словно стрелял картечью, и не интересовался ответами. – Вашего друга я нашел, но, если хотите вернуть его, извольте делать то, что я вам скажу. – Он смерил их суровым взглядом. – Даже если вам покажется, что вы не можете, вы должны верить мне, что бы ни случилось.
– Откуда нам знать, что мы можем вам верить? – спросил Томас.
– Что ж, знать наверняка, что сделает кто-то другой, нельзя. Могу сказать только одно: чтобы поймать крысу, нужна свежая приманка, но и ловец не должен забывать о капкане. – Он повернулся к сидевшему на лошади. – Возьми десять человек и поезжайте вперед к дому викария. Займите позиции в саду возле башни. И пусть один мушкет будет постоянно нацелен на дверь башни. Видеть вас не должны. Я поеду следом с этими двумя и с остальными моими людьми.
Крейн шлепнул ладонью коня по спине. Мартин мигом повернул коня и легким галопом пустил его через поляну в лес. Ночной воздух наполнился топотом других лошадей и голосами всадников: оставив укрытия, они затрусили вверх по узкой тропе, что вела к усадьбе викария.
– Ну так, теперь о вас. Сидели вы когда-нибудь вдвоем на лошади? – Крейн зашагал через поляну к лесу. – У меня есть для вас кобыла, без седла, так что вам придется вцепиться в нее мертвой хваткой. И будьте начеку, в нее иной раз словно дьявол вселяется. Она просто сбросит вас, если сумеет. Это наша единственная свободная лошадь, вернее, единственная, которую мы сумели украсть из конюшни Молли Рикетс.
Они шли через поляну; огромные стоячие каменные глыбы выглядели блеклыми в лунном свете. Кейт то и дело озиралась вокруг, пугаясь любого звука со стороны леса. Она вглядывалась во все сгустки теней, боясь узнать в них красноглазых создании, которые гнались за ними в минувшую ночь.
– Что это за место? – спросила она. – Мне никогда не разрешалось приходить сюда, говорили, что здесь живут мертвецы.
Крейн засмеялся:
– Это сказка, просто для того, чтобы держать тебя подальше от мест, где прятали свои запасы свободные торговцы. Некоторые говорят, что здесь находятся гигантские часы, которые отмечают путь во вселенной; другие верят, что сюда сходятся поклониться древним богам давно вымершие расы. – Вдруг он заговорил серьезнее: – До нынешнего вечера я ни за что не поверил бы в подобные вещи, однако теперь… не уверен.
Дойдя до конца поляны, они увидели двух лошадей, привязанных к дереву. Крейн резко свистнул и застыл в ожидании. Из леса раздался ответный свист.
– Это мои люди. Они не любят сушу, предпочитают иметь палубу под ногами, когда дело доходит до сражения. Будем надеяться, что сегодня им не придется воевать.
Крейн помог ребятам взобраться на лошадь и неслышно отошел к другому коню. Томас крепко вцепился в поводья, а Кейт обхватила его за пояс.
– Что бы ни произошло, езжайте прямо к усадьбе викария. Если мы разминемся, я встречу вас там. – И Крейн легонько тронул каблуками бока своего коня.
Лошади и всадники медленно продвигались в кромешной темноте леса. К ним, один за другим, присоединялись люди Крейна и следовали за ними по извилистой тропе, которая шла высоко над морем, через лес, вдоль заболоченной местности. Джекоб Крейн вскоре почувствовал подсознательно нараставшее сомнение, что-то подсказывало ему, что все идет не так, как надо, и чем дальше кавалькада продвигалась в лес, тем больше укреплялось в нем ощущение, что за ними следят. Он гордился тем, что всегда опережал на шаг таможенников и капитана драгунов Фаррела. За все годы, что он занимался контрабандой, его не поймали ни разу. Нередко он встречался с ними лицом к лицу, но никогда не попадал им в руки. Не всегда это зависело от его ловкости как наездника, моряка или вояки. Крейн знал цену своей способности убеждать, знал власть денег или цену бочонка бренди для нужного человека. Он знал, что угрозы не менее действенны, чем сами действия, и что репутации убийцы зачастую вполне достаточно, чтобы получить все желаемое.
Но здесь, в лесу, он знал только то, что они не одни. Он был не склонен поддаваться страху, но этой ночью с каждым следующим метром, который они одолевали, в нем нарастала тревога. Это было тошнотворное, грызущее чувство, что все идет не так, как надо, все возрастающее опасение, граничившее со страхом. Лошади тоже забеспокоились. То одна, то другая начинали испуганно вздрагивать, взбрыкивать на каждом шагу, вскидывать головы, хлестать из стороны в сторону хвостом и всхрапывать, косясь в темный лес, передавая друг другу свой страх, словно переговариваясь на своем языке.
