Он указал на стул.
Ну уж нет, как бы она ни старалась перехватить инициативу, вести в этой игре будет он.
Девушка осторожно присела на краешек стула. Балахон, который был на ней надет, чуть слышно шуршал, и Алвис, тоже присев на край кровати, слыша это шуршание, позволил себе на мгновение расслабиться, полузакрыл глаза.
— Ты так любезен… — вполголоса сказала барчунианка. — Право, мне даже неудобно. Я ворвалась к тебе, накричала на тебя, вела себя очень бестактно.
Все-таки она переигрывала. Совсем чуть-чуть… Хотя игрой могло быть даже это переигрывание. А стало быть, барчунианка была более опытным и ловким противником, чем он думал.
Это должно было, его насторожить, но не насторожило. Даже наоборот. Он вдруг совершенно необъяснимым образом почувствовал к девушке в серебряной маске симпатию и расположение. Ему захотелось прекратить эту бессмысленную игру. И всего делов-то — спросить у барчунианки, что ей, в конце концов, от него надо…
Но нет. Игра уже началась. Теперь он вел ее не ради победы, а просто ради самой игры, из неистребимого азарта, более сильного, чем все прочие чувства.
И еще…
Он знал, что должен добиться уважения девушки. Иначе у них ничего не выйдет. Она должна, она обязана ему доверять. Достичь этого можно было лишь одним способом — одержать верх в словесном поединке.
Одержать верх? Хорошо, он это сделает.
Постороннему наблюдателю их беседа наверняка показалась бы пустячной болтовней, не стоящим внимания трепом. Но только не им. Дело было не в словах, а в том, как они произносились, в тонких, почти неуловимых для кого бы то ни было, кроме них, интонациях, в подтексте, понятном только им двоим, в неуловимой, разбросанной по всему разговору сети прозрачных и полупрозрачных намеков.
Это была настоящая схватка, и к концу ее, уже понимая, что все его атаки отбиты, Алвис, как ни странно, почувствовал некоторое облегчение.
За весь разговор он так и не смог заставить девушку проговориться, выудить из нее какие-то сведения, которые потом можно будет против нее использовать. Правда, и ей, Алвис был в этом уверен, не удалось вытянуть из него хоть что-то мало-мальски стоящее.
Значит — ничья. И нужно срочно менять стиль разговора. Прямо сейчас. Пока они не зашли в тупик, из которого, он это знал, выбраться будет не так-то легко.
Видимо, Сельда — так звали барчунианку — тоже решила, что пора бы и приступить к более предметному разговору.
— Хорошо, — сказала она — Все это хорошо. Мы мило провели время. Однако не пора ли перейти к делу?
— Согласен, — промолвил Алвис.
Он едва не вскрикнул. Дьюк, не подававший до этого признаков жизни, вдруг шевельнулся и царапнул острым, словно иголка, коготком грудь.
Ну конечно — предупреждение: «Держи, парень, ухо востро».
«Великий дух, да держу я, держу…»
— В таком случае…
— Не могла бы ты снять маску? — спросил Алвис.
Он хотел увидеть ее лицо. Почему-то это казалось ему очень важным.
Сельда фыркнула, словно большая кошка.
— Может, мне еще что-нибудь снять?
— Нет, только маску.
— Ничего не выйдет, — покачала головой Сельда. — Каноны исповедуемого мной учения запрещают мне это делать. Вот если бы ты согласился стать одним из адептов…
— Ну уж нет, — поспешно сказал Алвис.
— На нет и суда нет, — насмешливо улыбнулась девушка.
— В таком случае я готов тебя слушать.
— Вот и слушай. Все очень просто. Ты волен мне помочь, поскольку здесь, в гостинице, находится убийца. Если я попытаюсь из нее удрать, он меня убьет. Ты должен мне помочь. Одной мне с ним не справиться.
— Профессионал?
— Да.
— Тот самый, со смуглой кожей, который сидел в обеденном зале?
— Он самый.
— Он приехал в этот город откуда-то издалека и охотится за тобой потому, что ты барчунианка?
— Конечно.
Алвис покачал головой.
— Если он и в самом деле профессионал, с каких это веников ты решила, что я с ним справлюсь?
Сельда пожала плечами:
— А я и не думаю, что ты с ним справишься. Но если мы вдвоем возьмемся за дело, то сумеем его обмануть, и мне удастся скрыться.
— А он, убедившись, что ты ускользнула, расправится со мной.
— Ни в коем случае. Он убивает только нас — барчуниан Тебя он не тронет.
— Я смогу проверить истинность твоих слов, лишь оставшись один на один в этой гостинице с профессиональным убийцей.
— Конечно.
— И все-таки ты хочешь, чтобы я тебе поверил?
— Хочу.
Алвис машинально сунул руку в карман, пошарил в нем и, неожиданно вспомнив, что сигареты кончились, огорченно вздохнул.
Девушка не сделала ни единого движения. Она сидела перед ним, сложив руки на коленях, совершенно неподвижно и в этот момент удивительно походила на большую куклу, сделанную искусным мастером. Большую, очень умную, очень красивую, холодную куклу.
Холодную? Гм…
У Алвиса было ощущение, что не такая уж она и холодная.
Дьюк снова царапнул ему грудь.
Беспокоится. Напрасно. Он и так настороже. И все пока идет как надо.
— Хорошо, может быть, я и в самом деле тебе поверю. Но не рассчитываешь же ты, что я стану помогать тебе бесплатно?
— О нет. Конечно нет. Я готова заплатить.
— Чем?
— А чем угодно. И как угодно. Тебе, конечно, нужны деньги?
— Конечно.
— Но, кроме денег, тебе ведь нужно и еще что-то? Не так ли?
— Может быть.
— Всего лишь «может быть»?
— Сначала — деньги.
— Они со мной, они никуда не денутся. А вот насчет остального… Я ведь могу и передумать. Со мной это бывает.
— Только не тогда, когда на тебя охотится убийца.
Алвис постарался улыбнуться как можно циничнее. Сельда ответила ему еще более циничной улыбкой.
— Я ведь могу отработать свою плату вполсилы, а могу вознести тебя в рай.
— Или в ад?
— Как хочешь. Можно и в ад. Я могу и это.
В голосе ее на мгновение явственно послышалась угроза.
Алвис машинально положил руку на рукоять ножа.
Конечно, Сельда выглядела более или менее безобидно. Но уж кто-кто, а он-то знал, как могут быть опасны вот такие «безобидные девочки».
Года три назад на его глазах девчушка лет пятнадцати убила здоровенного ловца хищных кустов. Сделала она это обыкновенной шпилькой, очень длинной и острой, которую вытащила из прически и вонзила некстати распустившему руки ловцу прямо в сердце. Тот не успел даже охнуть.
