– Не сомневаюсь, – перебила ее Ленокс. – Он слишком хорошо
знает, с какой стороны хлеб намазан маслом.
– Как же ты бестактна, дорогая, – вздохнула мать.
– Сожалею, – буркнула дочь.
Леди Тэмплин подобрала «Дейли мейл», сумочку и несколько
писем.
– Я сейчас же напишу дорогой Кэтрин, – заявила она, – и
напомню ей о давно минувших днях в Эджуорте. – И она ушла в дом, энергично
поблескивая глазами.
В отличие от миссис Сэмюэл Харфилд, строчки легко
соскальзывали с ее пера. Розали Тэмплин без пауз и усилий исписала четыре листа
и, прочитав текст, не изменила ни слова.
Кэтрин получила ее письмо на следующее утро после прибытия в
Лондон. Прочитав послание (текст и то, что оставалось между строк), она
положила его в сумочку и отправилась на условленную встречу с поверенными
миссис Харфилд.
Фирма была одной из старейших в Линкольнс-Инн-Филдс,
[10]
и
после нескольких минут ожидания Кэтрин проводили в кабинет старшего партнера –
любезного пожилого мужчины с проницательными голубыми глазами и отеческими
манерами.
Минут двадцать они обсуждали завещание миссис Харфилд и
различные юридические формальности, затем Кэтрин протянула адвокату письмо
миссис Сэмюэл.
– Полагаю, лучше показать его вам, – сказала она, – хотя оно
абсолютно нелепо.
Адвокат прочитал письмо с легкой улыбкой:
– Довольно неуклюжая попытка, мисс Грей. Едва ли есть
надобность объяснять вам, что эти люди не имеют никаких прав на наследство, а
если они попытаются опротестовать завещание, то никакой суд их не поддержит.
– Я так и думала.
– Человеческая натура не всегда склонна к благоразумию. На
месте миссис Сэмюэл Харфилд я бы скорее взывал к вашему великодушию.
– Это один из вопросов, которые я собиралась с вами
обсудить. Мне бы хотелось выделить этим людям определенную сумму.
– Вы не обязаны это делать.
– Знаю.
– И они не поймут ваших намерений. Возможно, даже сочтут
попыткой откупиться от них, хотя это не помешает им взять деньги.
– Тут ничего не поделаешь.
– Советую вам, мисс Грей, выкинуть эту идею из головы.
Кэтрин покачала головой:
– Знаю, вы абсолютно правы, но все же мне бы хотелось это
сделать.
– Они возьмут деньги и будут продолжать оскорблять вас.
– Пускай, если им от этого легче. Каждый развлекается
по-своему. В конце концов, они были единственными родственниками миссис
Харфилд, и, хотя презирали ее, как бедную родственницу, не уделяя ей ни
малейшего внимания при ее жизни, мне кажется несправедливым оставить их ни с
чем.
Несмотря на сопротивление адвоката, Кэтрин настояла на своем
и вскоре вышла на лондонские улицы с приятной уверенностью, что может свободно
тратить деньги и строить любые планы на будущее. Первым делом она посетила
ателье знаменитой портнихи.
Ее приняла худощавая пожилая француженка, похожая на
мечтательную герцогиню.
– Я бы хотела, если можно, полностью отдать себя в ваши
руки, – простодушно обратилась к ней Кэтрин. – Всю мою жизнь я была очень
бедной и совсем не разбираюсь в одежде, но теперь получила наследство и хочу
выглядеть хорошо одетой.
Француженка была очарована. Ее творческая натура сегодня
утром была оскорблена визитом аргентинской мясной королевы, настаивающей на
моделях, абсолютно не подходящих к ее пышной и броской красоте. Она окинула
Кэтрин внимательным взглядом:
– Да-да, с большим удовольствием. У мадемуазель превосходная
фигура – ей лучше всего подойдут самые простые линии. К тому же она tres
anglaise.
[11]
Некоторые дамы обиделись бы на такое замечание, но только не
мадемуазель. Не существует типа восхитительнее, чем une belle anglaise.
[12]
Манеры мечтательной герцогини внезапно были отброшены.
– Клотильда, Виржини! – крикнула она манекенщицам. – Быстро,
малютки, tailleur gris clair
[13]
и robe de soirée, «Soupir
d’automne».
[14]
Марсель, дитя мое, крепдешиновый костюмчик мимозного оттенка.
Это было очаровательное утро. Марсель, Клотильда и Виржини
со скучающе-презрительным видом медленно прохаживались вокруг, покачиваясь и
изгибаясь, в освященной временем традиции манекенщиц. Герцогиня стояла рядом с
Кэтрин, делая записи в маленькой книжице.
– Отличный выбор, мадемуазель. У мадемуазель великолепный
goút.
[15]
Мадемуазель не найдет ничего лучше этих костюмов, если она,
как я полагаю, собирается на Ривьеру этой зимой.
– Дайте-ка мне еще раз взглянуть на розовато-лиловое
вечернее платье, – попросила Кэтрин.
Виржини снова прошлась по кругу.
– Пожалуй, это самое красивое из всех, – сказала Кэтрин,
разглядывая изысканные складки ткани, переливающейся оттенками лилового, серого
и голубого. – Как вы его назвали?
– «Soupir d’automne». Да-да, это платье как раз для вас.
Эти слова отозвались печальным эхом в ушах Кэтрин, когда она
вышла из ателье. Осень – это как раз для нее, которая никогда не знала весны и
лета и уже не узнает их. То, что она потеряла за годы рабства в Сент-Мэри-Мид,
больше к ней не вернется.
«Я просто идиотка! – сердито подумала Кэтрин. – Что еще мне
нужно? Почему месяц назад я была более довольна жизнью, чем теперь?»
Она вынула из сумочки пришедшее утром письмо леди Тэмплин.
Кэтрин была далеко не глупа. Она отлично поняла все нюансы послания и причину
внезапной вспышки привязанности к давно забытой кузине. Леди Тэмплин жаждала ее
общества не ради родственных чувств, а ради выгоды. Ну а почему бы и нет? Это
будет выгодно для обеих сторон.
«Поеду», – решила Кэтрин.
В этот момент она находилась на Пикадилли и зашла в бюро
путешествий Кука, чтобы уладить все дела. Ей пришлось подождать несколько
минут. Человек, с которым был занят клерк, также собирался на Ривьеру. Кэтрин
почувствовала, что все собираются туда. Ну что ж, впервые в жизни она сделает
то же, что и все.
