– Так как же нам теперь быть? – проговорил Дерек. Мирей
вопросительно посмотрела на него. Он подошел к ней и взял ее за обе руки: – Ты
останешься со мной?
– Что ты имеешь в виду? После…
– Да, – кивнул Кеттеринг. – После того, как кредиторы
накинутся на меня, словно волки на овец. Я очень люблю тебя, Мирей. Неужели ты
меня бросишь?
Она высвободила руки:
– Ты же знаешь, я обожаю тебя, Дерек.
Ответ прозвучал уклончиво, и Кеттеринг это почувствовал.
– Итак, крысы бегут с тонущего корабля?
– О, Дерек!..
– Говори прямо! – рассердился он. – Ты бросишь меня, не так
ли?
Мирей вновь пожала плечами:
– Я действительно без ума от тебя, mon ami. Ты просто
очарователен – un beau garçon,
[5]
но се n’est pas pratique.
[6]
– Ты – роскошь, которую могут позволить себе только богачи,
верно?
– Если ты предпочитаешь так ставить вопрос… – Она откинулась
на подушки. – Все равно я обожаю тебя, Дерек.
Он подошел к окну и встал к ней спиной. Вскоре танцовщица
приподнялась на локте и с любопытством посмотрела на него:
– О чем ты думаешь, mon ami?
Кеттеринг обернулся со странной усмешкой, от которой ей
стало не по себе:
– Как ни странно, дорогая, я думаю о женщине.
– О другой женщине? – Казалось, Мирей не в состоянии
представить себе подобное.
– О, не беспокойся, это всего лишь воображаемый портрет.
Портрет леди с серыми глазами.
– Когда ты ее встретил? – резко спросила танцовщица.
Дерек иронически усмехнулся:
– Я столкнулся с этой леди в коридоре отеля «Савой».
– Ну и о чем вы с ней говорили?
– Насколько помню, я сказал: «Прошу прощения», а она
ответила: «Ничего» – или что-то в этом роде.
– А потом?
Кеттеринг пожал плечами:
– Потом ничего. На этом инцидент был исчерпан.
– Не понимаю ни одного твоего слова, – заявила Мирей.
– Портрет леди с серыми глазами, – задумчиво пробормотал
Дерек. – Пожалуй, хорошо, что я никогда не встречу ее снова.
– Почему?
– Она могла бы принести мне несчастье. Женщины часто так
делают.
Мирей соскользнула с дивана и подошла к нему, обвив его шею
гибкой, как змея, рукой.
– Какой ты глупый, Дерек, – промурлыкала она. – Ты beau
garзon, и я тебя обожаю, но я решительно не создана для бедности. Все очень
просто – ты должен договориться с женой.
– Боюсь, это не относится к сфере реалистической политики, –
сухо заметил Кеттеринг.
– Что-что? Ничего не понимаю.
– Ван Олдин, дорогая, не потерпит никаких договоров. Он из
тех людей, которые, приняв решение, не отступают от него.
– Я слышала о нем, – кивнула танцовщица. – Он очень богат,
не так ли? Едва ли не самый богатый человек в Америке. Несколько дней назад в
Париже он купил прекраснейший в мире рубин – его называют «Огненное сердце».
Дерек не ответил, и Мирей мечтательно продолжала:
– Такой чудесный камень должен был бы принадлежать женщине
вроде меня. Я люблю драгоценности. Как бы мне хотелось носить такой рубин, как
«Огненное сердце»! – Вздохнув, она вновь стала практичной. – Ты не разбираешься
в таких вещах, mon ami, ведь ты всего лишь мужчина. Думаю, ван Олдин подарит
эти рубины своей дочери. Она его единственный ребенок?
– Да.
– Значит, когда он умрет, она унаследует его деньги и будет
очень богатой.
– Она уже богатая, – сухо промолвил Кеттеринг. – Отец
выделил ей два миллиона в качестве приданого.
– Два миллиона? Но ведь это огромные деньги! А если она
внезапно умрет, все достанется тебе?
– В теперешней ситуации – да, – медленно проговорил Дерек. –
Насколько мне известно, Рут не составила завещания.
– Mon Dieu!
[7]
– воскликнула танцовщица. – Так, если бы она
умерла, все проблемы были бы решены?!
Наступила пауза, после которой Кеттеринг громко
расхохотался:
– Я в восторге от твоего практичного ума, Мирей, но боюсь,
твоему желанию не суждено осуществиться. У моей жены отличное здоровье.
– Eh bien,
[8]
– заметила Мирей, – бывают и несчастные
случаи.
Дерек быстро взглянул на нее, но промолчал.
– Но ты прав, mon ami, – продолжала она, – мы не должны
полагаться на случайности. Однако, мой маленький Дерек, больше не должно быть
разговоров о разводе. Твоей жене следует оставить эту идею.
– А если она не согласится?
Глаза танцовщицы превратились в щелочки.
– Думаю, что согласится, милый. Твоя жена из тех, которым не
нравятся публичные скандалы. Ей будет не по себе, если ее друзья прочитают в
газетах об одной-двух связанных с ней историях.
– Что ты имеешь в виду? – резко осведомился Кеттеринг.
Мирей рассмеялась, откинув голову назад:
– Parbleu!
[9]
Я имею в виду джентльмена, который именует
себя графом де ля Рошем. Мне все о нем известно. Помни, что я парижанка. Он был
ее любовником, прежде чем она вышла за тебя, не так ли?
Дерек стиснул ее плечо.
– Это грязная ложь! – заявил он. – Пожалуйста, не забывай,
что ты говоришь о моей жене.
Его слова слегка отрезвили танцовщицу.
– Вы, англичане, странные люди, – пожаловалась она. – Хотя,
возможно, ты прав. Американки слишком холодны для таких историй. Но ты ведь не
станешь отрицать, что она была влюблена в графа до того, как вы поженились, и
что ее отцу пришлось вмешаться, чтобы прекратить этот роман. Бедная мадемуазель
пролила много слез, но подчинилась. Однако ты должен знать не хуже меня, Дерек,
что теперь все изменилось. Она видится с ним почти каждый день, а
четырнадцатого числа собирается к нему в Париж.
