Ну и наглец!
Мрачно ухмыльнувшись, Ковальский резко повернулся и, взглянув на своего непрошеного соседа, вдруг обнаружил, что это Сеня Моховой, владелец заведения, из которого он только что вышел.
— Ну и ну, — сказал Тимофей. — Как я понимаю, этот ящик принадлежит тебе. Зачем тогда спрашиваешь?
Криво улыбнувшись, Сеня пожал плечами.
— Вежливость — лучшая политика. Особенно на моей работе. Конечно, до поры до времени.
— До поры до времени… — пробормотал Ковальский.
— Именно.
— А почему ты здесь? Твою халабуду разносят.
— Еще успеется, — послышалось в ответ. — Ущерб там посчитать есть кому. Те, кому придется платить, не сбегут. А мне вот, допустим, захотелось поговорить с тобой прямо сейчас.
Тимофей насторожился.
Плохое вступление к разговору. Не сулящее радостных перспектив.
— Поговорить? О чем? — спросил он.
— Да вот мысли разные у меня возникли. Кое-что я тут прикинул.
— А именно?
— Ну, к примеру… — Сеня вынул из кармана засаленный блокнот на спиральке, перелистнул его, нашел нужную страницу. — К примеру, ты появился у меня в «Штях» неделю назад. Семь дней.
— Да, появился. И что?
— Угу. Значит, я не ошибся. Сдал ты хабар богатый и, как положено, как делают опытные люди, отдал на сохранение деньги мне. На всякий случай и на покрытие расходов.
— Сдал. Разве это плохо?
— Я бы сказал — предусмотрительно.
Дверь «Штей» широко распахнулась, и из нее, точь-в-точь ковбой из салуна в каком-то вестерне, вывалился один из драчунов. Успев сделать всего лишь пару шагов, он зацепил ногой валявшийся на земле обломок доски и, потеряв равновесие, плашмя рухнул на утоптанную землю. И остался лежать неподвижно. То ли потерял сознание, то ли решил сначала слегка восстановить силы. А может, и заснул? Не было у Ковальского желания пойти и проверить, как там все обстоит на самом деле.
— Ко мне есть какие-то претензии? — спросил он.
— В тот же день у меня в баре по твоей вине случилась генеральная драка с «долговцами», — продолжал владелец «Штей». — Причем, как я понимаю, начинать ее ты имел полное право. Нехорошо они на тебя то ли посмотрели, то ли что-то сказали.
— И?
— Ты имел полное право их за это наказать. Что и сделал, причем весьма добросовестно. Во время драки было побито некоторое количество посуды и пролито много спиртного, обе официантки лишились чаевых, бармен тоже чаевых, ну и были еще другие финансовые потери. По понятиям ты как зачинщик драки обязан возместить половину ущерба. Таковы здесь законы. Ты знаешь это?
Ну, не врать же? Не в его привычках подобное.
— Знаю.
— Хорошо. Будет только логично, если я возьму деньги на возмещение из тех, что ты у меня оставил. Согласен?
— Да.
— Замечательно, просто превосходно.
— Это все?
— Нет, конечно, — ответил Сеня.
— Да?
Еще раз пролистнув блокнот, Моховой нашел нужную страницу и сообщил:
— На следующий день ты снова был в моем заведении. И опять затеял драку первым, да так, что не назвать тебя зачинщиком никак нельзя. Смекаешь, к чему это я?
Тимофей тяжело вздохнул.
Как тут не сообразить, куда ветер дует? И не настала ли пора…
Он оглянулся.
Да нет, почудилось. Не было там никого. Не собирался владелец «Штей» применять силу, не озаботился сопровождающими. И правильно сделал, надо сказать. В амбиции кинуться нет никакой возможности. Значит, придется продолжить разговор. Скверно…
— Еще бы не смекнуть, — сказал Тимофей. — А нельзя ли огласить весь список? Полностью, так сказать.
— Можно. Почему нельзя?
Шелест страниц блокнота, раздумья. В «Штях», кажется, драка подуспокоилась. По крайней мере ни криков более, ни грохота не слышно. И даже стрелять в потолок никто не стал. Не очень серьезная драка, можно сказать, пустяковая.
— И? — поторопил Ковальский.
— Ну… в общем, получается, в течение семи дней ты как штык приходил в мое заведение, напивался, ставил его на уши, потом уходил. Ни одного дня не пропустил и все семь раз умудрялся оказаться зачинщиком. Экий, право, у тебя неуемный нрав, Зубило.
— Все семь дней?
— Да, и есть тому свидетели. Не один.
Тимофей мрачно выругался.
Сеня пожал плечами. Глаза у него были ясные, безмятежные, словно лесные озерца. Лицо не выражало совершенно никаких эмоций. Они, когда доходит до денежных дел, прямой убыток.
— И каков мой счет?
— Тысяча долларов.
— Всего-то? То есть ты хочешь сказать, что от денег, которые я тебе дал, на данный момент осталась всего тысяча баксов?
— Могу отчитаться по каждому дню, о каждой сумме. За что и когда. Надо?
— Нет, — махнул рукой Тимофей. — Не стоит. Деньги, конечно, остались крохотные, но на них…
— Ничего на них не получится. Совсем ничего. Нельзя ничего себе позволить на деньги, которые ты должен.
— Хочешь еще и сказать…
— Вот именно. Это твой долг, а я еще не обсчитывал сегодняшние убытки. То, что и сегодня драку начал ты, надеюсь, отрицать не будешь?
— То есть я должен на самом деле больше?
— По моим прикидкам — значительно. Однако это еще предстоит подсчитать точно. По идее, мне надо было с тобой поговорить еще вчера, но мне хотелось провести эксперимент. Мне казалось, кое-какие выводы я сделал неправильно.
— Эксперимент? Какой еще, на фиг, эксперимент?
— Ну… — Моховой пожал плечами. — Я заметил, что после всех этих драк ты уходишь на своих ногах. Да и лицо у тебя не в синяках, хотя, учитывая, что ты за эту безумную неделю дрался каждый день и с самыми разными противниками, это просто невероятно. Не находишь?
Тимофей взглянул на собеседника с интересом.
Ух ты, куда разговор-то заворчивается. Плохо это или хорошо?
— Ошибаешься, — сказал он. — Вчера я получил по чушке, с развороту. И на ногах при этом не устоял.
— Хм…
Неторопливо, ибо предпочитал все делать основательно, предварительно подумав, Сеня встал со своего места, внимательно осмотрел лицо Тимофея и так же не спеша на него вернулся. Помолчал. И наконец выдал:
— Если справа, то, возможно, даже синяка не появилось. Спорим, удар пришелся по касательной? С ног тебя сшибло, но синяк… нет, не будет его, уж поверь опытному человеку.
— А какая, на фиг, разница? — спросил Ковальский. — Твое-то какое дело?
