Убедился. Действительно спокойно. Теперь необходимо было действовать, и как можно быстрее.
Еще раз оглядевшись, Андрей вытащил из кармана нож. Щелкнул выскочивший из рукоятки клинок, и сейчас же вслед за ним послышался резкий, противный звук разрезаемого брезента. Сделав дыру длиной в полметра, Андрей ловко нырнул в нее и затаился на ящиках, которыми была загружена машина.
Все, дело сделано.
Закрыв нож, Андрей сунул его в карман и вытащил пистолет. Теперь пришла пора этой игрушки. Если никто ничего не заметил…
Толстяк в кабине машины завозился.
Андрей замер.
Ну вот, начинается…
Толстяк возился пару минут. Видимо, ему жутко не хотелось покидать такую теплую кабину, с очень удобным сиденьем, на котором можно вполне прекрасно отоспаться. И все же он решился…
Услышав, что он вылезает из машины, Андрей проверил, снят ли пистолет с предохранителя, и затаился, сидя на ящике, уставившись на кусок ночного неба, видневшийся в прорезанную им в тенте дыру. Если только этот тип попытается осмотреть кузов…
Нет, стрелять в него он не собирался. Еще чего не хватало… Тем более что патронов у него осталось не так уж и много. Но вот хороший удар рукояткой пистолета по голове слишком уж любопытному толстяку обеспечен.
Андрей был уверен, что после этого он успеет выскочить из своего убежища, завести машину и попытаться ее угнать. Пока кто-нибудь из товарищей толстяка сообразит, что произошло, он уже будет далеко. Даже если за ним начнется погоня, выехать за пределы города он успеет. А там… всегда можно что-нибудь придумать.
Андрей слышал, как толстяк прошел вдоль машины и остановился возле заднего борта. Послышалось бряканье проволоки. Это шофер проверял, на месте ли она.
Андрей приготовился действовать. Если только он попытается заглянуть на крышу тента…
Нет, не попытался. Более того, после непродолжительной тишины Наумов услышал звук льющейся на землю воды. Конкретно – тонкой струйки.
Покончив со своим неотложным делом, толстяк закряхтел и, тяжело топая, отправился обратно к кабине. Хлопнула дверца, и наступила тишина.
Андрей перевел дух. Только сейчас он почувствовал, что на спине у него выступил холодный пот.
Однако…
Отправив пистолет за пазуху, он подумал, что половина дела сделана. Андрей ничуть не сомневался, что утром в суматохе отъезда, да еще спросонья, никто разрезанного тента не заметит.
Стало быть, следующим местом, в котором он мог засыпаться, был пост ГАИ на выезде из города. Если там вздумают проверять машины, то он погорит синим пламенем.
Веселая перспектива. Или пан, или пропал.
Впрочем, несмотря на это, надо было устраиваться.
Он осторожно стал обследовать кузов. Большую его часть занимали какие-то окованные железом ящики.
Интересно все же, что может в них находиться? Цветные металлы, компьютеры, пушнина, дорогие вина? Но не золото же? Хотя кто знает? Это было вполне возможно. В этой стране, в это время… Пять груженных золотом машин, охраняемых только шоферами, вооруженными тремя автоматами… Запросто!
Или оружие? Это наверняка ближе к истине. Интересно, кому оно предназначается? Борцам за свободу государства Ичкерия?
Никакого смысла строить догадки не было. Все равно точно он этого не узнает. И еще… сейчас его это совсем не касалось. Сейчас ему надо было добраться до Москвы, кое с кем переговорить и оплатить кое-какие долги.
Если удастся…
Если его не подстрелят на ближайшем же посту ГАИ… Если ему удастся целым и невредимым добраться до Москвы… Если он не попадет в засаду, которую вполне может устроить на него Мама, и сумеет ударить первым… Если…
Он обнаружил брезент. Довольно большой кусок. Он лежал рядом с кабиной. На случай, если один из тентов порвется.
Все-таки шофера – народ запасливый. И это хорошо.
Осторожно, стараясь не делать резких движений, Андрей развернул брезент. Ящиков здесь на один ряд было меньше. Получалось прекрасное убежище. Постелив сверху брезент, Андрей лег на него и, хорошо понимая, что в запасе у него еще не менее трех-четырех часов, преспокойно заснул.
Глава двадцать первая
Проснулся он от рева моторов. «Дальнобойщики» отправлялись в путь.
Он услышал, как в метре от него, отделенные только одним слоем брезента, разговаривают, судя по голосам, толстяк и шофер в тельняшке
– Ну как, я же говорил, все будет нормально. И никто к нам в гости не пожаловал, – уверенно проговорил толстяк.
– И все же давай-ка побыстрее отсюда дергать. Не нравится мне этот город, очень не нравится.
– Через пять минут выезжаем, – успокоил его толстяк.
– Вот-вот. Это будет просто здорово. Из этого города надо делать ноги. Кстати, тебе не показалось, что ночью возле машин кто-то шнырял?
– А мне показалось. Я бы на твоем месте проверил хорошенько груз.
– Проверю, проверю, – проворчал толстяк. Он потоптался возле кузова машины, снова подергал проволоку, которой крепился полог, и, наконец, видимо, дождавшись того момента, когда шофер в тельняшке ушел к своей машине, потопал в кабину.
«Все-таки рогата наша земля раздолбаями, – подумал Андрей. – Слава богу».
Через пять минут машины тронулись. Пока они не выехали на ровную дорогу, Андрея ощутимо трясло. Но вот наконец тряска уменьшилась. Видимо, под колесами был уже асфальт шоссе.
Теперь оставалось только, ждать поста ГАИ. Если и с ним все пройдет благополучно, можно будет уверенно заявить, что он вырвался из этого города-ловушки.
Пост ГАИ попался им минут через двадцать. Машины одна за другой остановились. Захлопали дверцы кабин. Загомонили шоферы.
К этому времени Андрей проделал в брезенте небольшую дырочку, которую, он мог в этом поручиться, снаружи не было заметно. Но машина толстяка ехала последней и поэтому даже в дырочку нельзя было увидеть то, что происходило в голове колонны.
А там что-то происходило. Потому что водители как-то разом заглушили моторы, видимо, решив, что остановка надолго, и до Наумова долетел шум довольно приличной перебранки.
– А я трахал вас всех! – кричал кто-то визгливым голосом.
– Женилка еще не выросла, – парировал ему густой бас. – Видишь бумагу?
– Можешь этой бумагой подтереться! Трахал я эту бумагу со страшной силой!
– Эту сильно не потрахаешь. Эта такого, как ты, самого запросто трахнет. Так трахнет, что мало не покажется. Видишь печать?
– Вижу.
– Ну?
– Баранки гну. Трахал я эту вашу печать. Почем я знаю, может, она у вас поддельная?
