— Аркадий Михайлович! — зашептал через плечо ему Шелковников. Не нравится мне это все, я смотрел фильм «Черная месса», там тоже жених с невестой прикатили на лимузинах к загородному домику, а потом…
— Заткнись, Витя. Сейчас бы спал на чердаке на матраце, а так ты во дворце. Не каркай.
— Прошу вашу светлость в гардеробную! — раздался камергерский голос, и высокий статный старик с пышными бакенбардами, присвоив Недобежкину графское достоинство, повел его и пугливо семенящего капитан-бомжа анфиладой комнат, освещенных свечами, внутрь великолепного здания.
Глава 28
СМЕРТЬ И БЕССМЕРТИЕ СПЕЦНАЗОВЦА ПЕТЬКОВА
Буквально несколько секунд спустя после того, как компания Недобежкина через потайную дверцу покинула светелку, один из бандитов ударил ногой в дверь светелки и вскинул автомат, чтобы расстрелять Москвича с его компанией, но тут Петьков, разыгрывавший до этого полового, пьяно прикорнувшего на краешке лавки, нанес автоматчику удар в шею тяжелым серебряным подносом и этим же подносом сбил с ног другого. Поднос дважды прозвенел, как набатный колокол, кавказцы, почувствовав неладное, с первого этажа бросились по лестнице наверх, к светелке, и замерли на ступеньках, увидев наставленный на них автомат. Один из бандитов выстрелил в Петькова, отщепив кусок балки, за которой укрылся бывший офицер иностранного легиона. Истосковавшийся по настоящему делу спецназовец, — только и ждал этого выстрела, теперь его действия попадали под статью «необходимой обороны», — как скрипач смычком по скрипке, нежно провел очередью по нападающим, положив всех троих на ступеньках лестницы, после чего метнулся к лесенке, ведущей на чердак, откуда с помощью шеста намеревался перепрыгнуть на крышу сарая, а оттуда, через дыру в заборе, кружным путем бежать к автостоянке. Однако Гюрза, как только зазвенели подносы, приготовилась к нападению. Точно рассчитав место засады, сбоку из темноты она нанесла Петькову короткий точный удар в голову и мертвой хваткой прижала его нежной женской рукой к перилам лесенки, ведущей на чердак. Автомат выпал из рук ветерана, и он начал терять сознание.
«Всегда бабы подводят!» — успел подумать советский легионер, и тут произошло чудо. Столетние перила не выдержали мощного напряжения двух борющихся тел и, подточенные шашелем, обломились, благодаря чему Петьков подмял под себя Гюрзу и, мгновенно подхватив автомат, вскочил на ноги. Через несколько секунд он уже перелетел на шесте с крыши «Русской избы» на крышу сарая, стоящего возле забора и, торжествуя свое спасение от смерти, пропел: «Широка страна моя родная!» Спрыгнув на землю, он помчался к дыре в заборе. Гюрза дважды запоздала с выстрелами, а очередь из «Калашникова» с земли ушла в небо. Петьков понял, что спасся. Он удачно сел в «феррари», вставил ключ в зажигание и вырулил со стоянки прямо под огонь трех автоматов.
Старик Центрального рынка и Гарун-аль-Рашид с удивлением наблюдали, как их люди в упор пытались расстреливать автомобиль беглеца, но пули отскакивали от стекол и лакированного корпуса гоночной машины, не причиняя ей никакого вреда, словно это был бронетранспортер или правительственный автомобиль. Но это был не правительственный автомобиль, это была ступа Агафьи.
— Вы видите, хаджи, у них все продумано! — сказал Гарун. — Вы напрасно мне не вериге, это не Москвич, это настоящий дьявол. Мы зря с ним ссоримся.
— Пожалуй, ты прав, Ахмет. Надо поскорее убираться отсюда. Я его недооценил, но люди нас не поймут, если мы проявим нерешительность. Люди — это тупые скоты, Ахмет.
Гарун-аль-Рашид пожал в темноте плечами.
— Все в Москву! — приказал старик. — У нас еще будет время разделаться с этим молокососом.
Из «Русской избы» выволокли три трупа и запихнули в «Волги». Часть машин еще раньше сорвалась преследовать «феррари». Гюрза последняя захлопнула за собой дверцу автомобиля, и кавалькада понеслась по направлению к Москве.
Петьков, в эйфории успеха, но чувствуя, что эта эйфория, которая подвела его и в Корее, и в Конго, и в Анголе, погубит его и на этот раз, все же радовался, что правильно выбрал машину, и жал на газ, легко уходя от преследователей. Машина шла идеально, развить скорость мешали повороты, но на прямой, он знал, что сразу же даст скорость за двести. Так и получилось. На первой же прямой он максимально выжал газ, и ему показалось, что «феррари» даже оторвался от шоссе и взлетел в воздух. Петьков прибавил газку и посильнее впился в руль, напрягшись всем телом и целясь глазами на огоньки высотных домов впереди как на ориентир и вдруг почувствовал, что сжимает что-то не то, не руль. Предмет, который он продолжал сжимать, был явно не круглой, а вытянутой формы. Александр Петрович отвел глаза от ориентиров и бросил взгляд на этот предмет. «Что за чертовщина!? Это же помело. Может, меня ранили, а я и не заметил. Точно! Значит, все-таки рано радовался. Опять как в Конго! Во мне восемнадцать граммов свинца, а я, дуралей, радуюсь, что спасся, лечу над саванной. Когда же меня? Вот организм зверский, а ведь если б я сразу почувствовал, то там бы и скис, а я и в Конго, и в Анголе, и здесь вырвался. Главное, сознание не потерять».
Петьков затравленным взглядом оглядел помело и ступу, в которой летел по воздуху. «Феррари», как только скорость перевалила за двести километров, превратился в ступу и взмыл в небо. Александр Петрович ощупал себя, продолжая тем не менее заправски грести помелом, словно лодочник, плывущий в лодке.
— Вроде бы ничего не чувствую, и крови нет. Наверное, уже в бред впал. Ах ты, мать честная, чего же я не учел? Наверное, когда с шестом прыгал, подставился. Инструктировал же нас колонель Крюшон, что на фоне неба в лунную ночь человек кажется в три раза больше, чем есть на самом деле, вот меня и срезали.
Увидев лужайку внизу, рядом с дворцом, которым оказался музей «Архангельское», бравый спецназовец погреб помелом к этой лужайке и вскоре приземлился прямо под лестницей со скульптурами римских императоров и античных богов. Выпрыгнув на траву, Петьков подумал: «Что взять с собой — автомат, в котором еще оставалось, по моим подсчетам, почти треть магазина, или помело?» Решив, что ему в его бредовом состоянии больше подходит помело, оставил автомат в ступе и пошел с помелом по ступенькам вверх ко дворцу. Действие поллитровки кончилось, и вся трезвость, которую ему сообщала водка, улетучилась, поэтому он и стал такой легкой добычей двух рыжих, необыкновенно красивых ведьм, одна из которых была очень высокая, а вторая ~~ очень юная. Старшая ведьма обратилась к нему по-французски, подмигнув младшей:
— Месье, вы ранены? Вам дурно?
— Кажется, да, мадам? — так же любезно по-французски ответил Петьков. — В голове туман. У вас не найдется выпить? Грамм двести коньяку меня бы спасли.
— Я из Гасконии, месье. Если желаете, у меня совершенно случайно есть бутылка арманьяка, — продолжала издеваться над бравым подполковником в отставке Агафья, довольная, впрочем, что нашлась ее ступа.
— Буду вам бесконечно благодарен, мадам.
— Пойдемте, я оставила сумочку с бутылкой возле того постамента. Мы поможем вам идти, сударь. Зачем вам метла? Оставьте эту дрянь.
