Внезапно я понял, что происходит. Мама пытается подчинить тетю Мэри, установить контроль над ней, но у нее ничего не получается. Внешне я вел себя так, будто ничего не изменилось: весь сжался, ссутулился и смотрел на маму, как побитый щенок. Но на самом деле я весь превратился в радар; мои уши ловили каждое слово, каждый звук. «Наконец-то! — торжествующе думал я. — Наконец-то кто-то поставил ее на место! Ура!»
Мое лицо светлело по мере того, как голос тети Мэри становился все жестче. Мне нравилось то, что происходило в гостиной. Я даже отважился поднять голову и заглянуть маме в глаза. Внутри я улыбался: «Господи, как же здорово!» Я следил за разговором, будто смотрел теннисный матч, постоянно поворачивая голову то влево, то вправо. Тетя Мэри не оставляла попыток заставить маму признать меня. А я кивал в ответ на ее слова, открыто соглашаясь с воспитательницей.
Давно уже я не чувствовал такой уверенности. В кои-то веки я был человеком. «Я человек!» — повторял я про себя. И даже постепенно начал расслаблять напряженные мышцы. Я больше не боялся. Все было хорошо — до тех пор, пока не зазвонил телефон. Я повернулся в сторону кухни, где стоял аппарат. После двенадцатого звонка я понял, что тете Мэри придется ответить. И действительно, она повернулась к телефону. Я вцепился в ее руку. «Да ладно! — мысленно убеждал я того, кто так настойчиво нам звонил. — Никого нет дома! Просто положи трубку!» Но телефон не сдавался. Шестнадцатый, семнадцатый, восемнадцатый — звонки не кончались. «Повесь трубку! Ну же, повесь трубку!» Тетя Мэри снова попыталась встать. Я упорно не давал ей подняться с дивана. Когда она все-таки пошла на кухню, я пошел за ней. Тетя Мэри остановилась на полпути и принялась отцеплять мою руку, палец за пальцем:
— Дэвид, пожалуйста. Это всего лишь телефон. Ради бога, успокойся и веди себя нормально. А теперь вернись в комнату.
Я не двигался и пытался встретиться взглядом с тетей Мэри. Нескольких секунд ей хватило. Она все поняла и кивнула.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Пойдем на кухню вместе.
Я облегченно вздохнул и последовал за ней. Внезапно я почувствовал, как кто-то хватает меня за руку и дергает назад. Пока я отчаянно пытался сохранить равновесие, тетя Мэри свернула за угол и скрылась на кухне. Мама сидела буквально в нескольких сантиметрах передо мной. Закусив губу, я попытался унять дрожь в коленях. Но тяжелое, прерывистое дыхание мамы сбивало меня с толку. Ее лицо постепенно приобретало ярко-красный оттенок. Хотя глаза мамы были скрыты за темными очками, я чувствовал, какой злобой они горят. Я рванулся, чтобы пойти за тетей Мэри, но мама не собиралась меня отпускать.
Я уставился на ковер, мечтая о том, чтобы она ушла. Мама еще сильнее сжала мою руку.
— Посмотри на меня! — прошипела она.
Я замер и почувствовал, как начинаю замерзать изнутри. Хотел закричать, но голос куда-то пропал. Мама смотрела мне прямо в глаза, а этого я вынести не мог. Я зажмурился и почувствовал, как ее лицо приблизилось к моему. А потом она заговорила со мной. И куда только подевался равнодушный тон, с которым она обращалась к тете Мэри? Сейчас ее слова буквально сочились ядом.
— Ах ты маленький ублюдок! Сейчас ты уже не выглядишь таким самодовольным! А что случилось? Что случилось? Тетя Мэри ушла, да? — издевалась она. Потом мама подтянула меня к себе, так что я почувствовал на лице капельки слюны. Ее голос стал ледяным. — Ты хоть понимаешь, что творишь? Понимаешь? Ты знаешь, какие вопросы они мне задавали? Представляешь, как опозорил эту семью? — спросила она, махнув рукой в сторону братьев, сидевших рядом с ней.
Я почувствовал, что сейчас упаду. Ноги превратились в желе, меня отчаянно затошнило.
Мама улыбнулась, продемонстрировав темно-желтые зубы:
— Они думают, что я пыталась причинить тебе вред. Интересно, зачем бы я стала это делать?
Я пытался повернуться в сторону кухни. Судя по доносящимся оттуда звукам, тетя Мэри все еще разговаривала по телефону.
— Мальчик! — прошипела мама. — Ты должен вот что уяснить: мне все равно, что они скажут! Мне все равно, что они сделают! Ты от меня никуда не денешься, я получу тебя обратно. Ты слышал? Я получу тебя обратно!
Тут мама услышала, как тетя Мэри кладет трубку. Она мгновенно отпустила мою руку и оттолкнула от себя. Забившись в кресло, я смотрел, как в комнату возвращается моя спасительница. Тетя Мэри устроилась рядом со мной.
— Прошу прощения, — сказала она.
Мама похлопала глазами, а потом беззаботно махнула рукой. Внезапно она начала вести себя, как благородная дама из высшего света. Игра началась.
— За что? Ах, за телефон? Ничего страшного. В любом случае, мне… то есть нам пора собираться.
Я искоса посмотрел на братьев. Они неподвижно сидели на диване, уставившись в одну точку. Интересно, что они обо мне думают? Выражение лица у них такое, будто все они, за исключением младшего, Кевина, были бы рады вытащить меня на улицу и хорошенько отпинать. Я знал, что они ненавидят меня, и понимал, что заслужил это, раскрыв посторонним людям семейную тайну.
Я попытался представить, как им живется в мамином доме без меня. Мне оставалось лишь надеяться, что они смогут простить своего брата. Почему-то я чувствовал себя дезертиром. Я также молился, чтобы никто из них не продолжил эту цепочку ненависти. Мне было их очень жаль. Я сбежал, оставив их в настоящем аду.
Последовал очередной обмен любезностями, потом мама в последний раз предупредила тетю Мэри насчет моего ужасного характера, после чего они уехали. Хотя я ясно слышал, как колеса семейного фургона шуршат по гравию подъездной дорожки, я продолжал сидеть на стуле как приклеенный. Я оставался там до вечера, раскачиваясь взад и вперед, без конца повторяя мамину угрозу: «Я получу тебя обратно! Я получу тебя обратно!»
В тот вечер я потерял аппетит, ничего не ел за ужином. Когда пришло время спать, я вертелся с боку на бок до тех пор, пока не скинул с себя одеяло и не уселся, прижав колени к груди. Мама была права. В глубине души я знал, что она заберет меня назад. Я смотрел в окно спальни и плакал. До меня доносились шум ночного ветра, шелестящего в листве, и скрип веток, трущихся друг об друга. Я понимал, что выхода у меня нет.
На следующий день я пошел в школу, но никак не мог сосредоточиться на занятиях. Я бродил по школьному двору, как зомби. После уроков я вернулся в приют и встретил там мисс Голд.
— Дэвид, через два дня мы поедем в суд. Мне нужно задать тебе несколько вопросов, чтобы окончательно прояснить дело. Все в порядке, милый? — спросила она, тепло мне улыбнувшись.
Я ничего ей не ответил и сел на дальний конец дивана. Я не мог смотреть в глаза мисс Голд. И мои следующие слова ее порядком напугали:
— Думаю, мне вообще не стоит ничего говорить.
Мисс Голд даже рот открыла от неожиданности. Она попыталась что-то сказать, но я поднял руку и прервал ее. Затем я взял назад все заявления насчет мамы, какие смог вспомнить, и сказал, что солгал. Сообщил мисс Голд, что именно я был причиной всех домашних проблем. Рассказал, как падал с лестницы, как врезался в косяки. Как сам себя калечил и тыкал ножом. Наконец я расплакался и принялся убеждать мисс Голд, что моя мама — замечательная, добрая женщина, которая сажает цветы, содержит дом в идеальном порядке и заботится о своей семье. А я всего лишь ревновал ее к другим братьям и пытался добиться внимания. И только я виноват во всем, что случилось.
