Я внезапно вскочил и набросился на Ларри, опрокидывая его обратно на пол. Он так удивился, что даже не пытался сопротивляться.
— Я не сумасшедший! — рычал я, тыкая пальцем ему в лицо. — И не смей, слышишь, не смей меня так называть! — закричал я, чувствуя, что сейчас расплачусь.
На первом этаже хлопнула входная дверь — миссис Катанзе вернулась. Я не отводил взгляд от Ларри до последнего момента, после чего скрылся в своей комнате.
— Что происходит? — послышался устало-сердитый голос Лилиан. — Вы двое опять подрались? Мы разве об этом не говорили?
— Миссис Катанзе, я не виноват, это все крысеныш, — тихо ответил Ларри. — У него с головой непорядок. В смысле, он псих! Я с ним просто играл, а он вдруг на меня набросился.
Я отошел от двери и расплакался.
Не знаю, почему я так себя повел. Я очень старался слушать других детей, живших в доме Катанзе. Я мечтал о том, чтобы они меня приняли, отчаянно хотел им понравиться. И все равно я не мог понять, почему они так себя ведут. «Наверное, — подумал я, — это потому, что я тупой. А может, и правда сумасшедший».
Услышав слабый стук в дверь, я резко развернулся. Быстро вытер нос рукавом и только потом открыл.
— Можно? — тепло улыбаясь, спросила миссис Катанзе. Я кивнул и отошел от двери.
— Значит, вы с Ларри взялись за старое? — спросила Лилиан.
Я снова кивнул, но на этот раз не так быстро.
— И что же нам делать?
Я закрыл глаза, не пытаясь сдержать слезы.
— Я просто не понимаю, почему мне так плохо, — заплакал я.
Миссис Катанзе вздохнула и обняла меня за плечи.
— Не переживай, — сказал она, ероша мне волосы на макушке. — Мы постараемся вместе пройти через это.
Несколько дней спустя Руди и Лилиан отвезли меня к доктору. Мистер Катанзе остался в машине, а миссис Катанзе повела меня в приемную. Прошло несколько минут, прежде чем пожилая дама попросила Лилиан пройти в другую комнату. Когда миссис Катанзе вернулась, она присела передо мной на корточки и сказала, что сейчас я встречусь со специальным доктором, который поможет мне справиться с проблемами «вот тут» — она легко постучала меня пальцем по лбу.
Я должен был идти за той пожилой дамой. Она открыла дверь и махнула рукой, чтобы я вошел. Настороженно оглядываясь, я переступил порог. Дверь закрылась. Я стоял посреди темной комнаты, где, кроме меня, никого не было. Я оглянулся в поисках окна, но шторы были задернуты. Комната производила зловещее впечатление. Я не решался пошевелиться до тех пор, пока голос из темноты не предложил мне садиться. Я подскочил от неожиданности, поскольку был уверен, что в комнате никого нет. Доктор включил настольную лампу.
— Садись, — повторил он.
Я послушался и залез на большой стул. Сидеть было не слишком удобно, но я боялся сказать об этом и молча смотрел на доктора, ожидая, что он начнет говорить.
«Я в тот кабинет пришел? Это доктор? Не может быть, что он психиатр!» — думал я.
Секунды превращались в минуты. Сколько я ни старался, я не мог различить лицо незнакомца в полутьме. А он явно изучал меня, положив сцепленные в замок руки на стол. Я принялся осматривать кабинет. Краем глаза я заметил длинную кушетку у дальней стены. Другие стены были заняты книжными шкафами, на полках теснились многочисленные тома в строгих переплетах.
Доктор продолжал изучать меня взглядом, а я принялся нервно теребить руками края футболки. Да сколько можно?
— Простите, сэр, вы психиатр? — не выдержал я. — Мне лучше лечь на кушетку или остаться здесь? — спросил я хриплым голосом.
Доктор молчал. Я чувствовал себя неуютно и не знал, куда деть руки. Внезапно доктор наклонился вперед.
— Почему ты спрашиваешь? — послышался его ровный голос.
Я вскинул голову и удивленно посмотрел на него:
— Сэр? — Я не был уверен, что правильно расслышал его слова.
Мужчина откашлялся.
— Почему ты спрашиваешь? — повторил он, делая ударение на каждом слове.
Я сжался, стараясь казаться как можно меньше. Что ему говорить? Наверное, целая вечность прошла, прежде чем я ответил:
— Не знаю…
Доктор мигом схватился за карандаш и принялся что-то записывать в тетради. Через секунду карандаш исчез. Доктор улыбнулся. Я не сдержался и улыбнулся в ответ. Я знал, что мой ответ прозвучал довольно глупо, поэтому пытался придумать что-то поумнее. Мне не хотелось, чтобы доктор считал меня идиотом. Поэтому я выпрямился и обвел взглядом кабинет:
— Темновато у вас тут, правда?
— Неужели? — Доктор снова взялся за карандаш и застрочил в тетради.
Я понял: он будет записывать все, что бы я ни сказал.
— А этот вопрос ты зачем задал? — спросил доктор.
Я решил подумать, прежде чем открывать рот.
— Ну… потому что… здесь темно, — пробормотал я наконец.
— А ты боишься темноты, так? — Доктор словно пытался мне подсказывать.
«Сумасшедший, — испуганно подумал я. — Он думает, что я сумасшедший!» Я вжался в стул, не зная, что ему ответить. В тот момент мне очень хотелось, чтобы миссис Катанзе ворвалась в кабинет и забрала меня отсюда.
Последовало долгое молчание. Я предпочел не открывать рот и не рыть себе могилу, поэтому сосредоточился на собственных пальцах. Доктор снова прочистил горло.
— Итак, тебя зовут Дэниэл?
— Дэвид, сэр. Меня зовут Дэвид, — гордо произнес я, поднимая голову. Хотя бы на этот вопрос я знал ответ!
— И ты живешь с опекунами, правильно?
— Да… сэр, — медленно ответил я, раздумывая, куда ведут его вопросы.
— Расскажи мне, почему так получилось, — попросил доктор, сцепляя руки в замок за головой и откидываясь на кресле.
— Что, простите? — нерешительно произнес я. Вдруг я неправильно понял вопрос?
Доктор наклонил голову вперед.
— Расскажи мне, юный Дэвид, почему ты оказался у опекунов, — сказал он с явным раздражением в голосе.
Его слова подействовали на меня хуже пощечины. Я вдруг почувствовал себя абсолютно беззащитным. Мне не хотелось злить доктора, но я просто не понимал, зачем он просит меня о таких вещах.
— Я… эммм… я не знаю, сэр.
Доктор взял карандаш и принялся постукивать по столу тупым концом.
— То есть ты говоришь, что понятия не имеешь, почему оказался в чужой семье? Я тебя правильно понял? — уточнил он, снова делая пометки в тетради.
Я закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. Я не знал, какой ответ доктор хотел от меня услышать, поэтому просто придвинулся к его столу:
— Что вы пишете, сэр?
