Мисс Голд обняла меня и не отпускала несколько минут. Наконец я услышал, как она всхлипнула, и поторопился взглянуть в лицо своему любимому социальному работнику.
— Почему вы плачете? — спросил я.
— Милый, я просто не хочу тебя терять, — ответила она, улыбаясь сквозь слезы.
— Я не буду больше убегать! — улыбнулся я, чтобы успокоить ее.
— Дэвид, единственное, что я сейчас могу тебе посоветовать: постарайся вести себя хорошо. Я не хочу тебя терять.
— Я буду стараться, обещаю, — сказал я, желая убедить ангела в своей искренности.
После приезда мисс Голд ко мне вернулось хорошее настроение. Я словно оттаял. Перестал вспоминать сумасшедшего психиатра, не ссорился с Ларри-младшим и с гордостью исполнял свои обязанности по дому. Даже когда меня сажали под домашний арест, я не возмущался. Вместо того чтобы запираться в комнате, я спускался на первый этаж, брал у Руди воск для полировки машины и принимался надраивать свой велосипед. Я держал комнату в идеальном порядке и с нетерпение ждал, когда же придет осень и начнутся занятия в школе.
В классе я продолжал держаться особняком и молча наблюдать за тем, как другие дети хвастаются новой одеждой и разноцветными фломастерами. На переменах я обычно сидел на траве и смотрел на мальчишек, играющих в американский футбол. И однажды мяч прилетел мне прямо в лицо. Потирая ушибленную щеку, я услышал, как ребята смеются. А самый старший из них крикнул: «Эй, кинь нам мяч!» Я разволновался, потому что до этого ни разу ничего подобного со мной не случалось. Да я попросту не знал, как нужно правильно держать в руках этот мяч! Понятно, что у меня не получилось бы его красиво кинуть, но я все равно попытался подражать другим ребятам. Резко втянул воздух и кинул мяч вперед. Неловко переваливаясь, он пролетел всего несколько метров и упал.
— Это что сейчас было? — посмеиваясь, сказал тот самый мальчик. — Ты никогда раньше мяч в руках не держал?
Прежде чем я смог хоть что-то сказать, ему ответил мой одноклассник:
— Да… я вам про него рассказывал. Посмотрите, во что он одет. Такое чувство, что его мама одевает. Не парень, а какое-то недоразумение.
Услышав его слова, я раскинул руки в стороны и оглядел себя с ног до головы. Я гордился своей одеждой, особенно синей рубашкой. Конечно, на коленях красовались заплатки, а кроссовки слегка истрепались с тех пор, как мне их купили, но, на мой взгляд, вещи были еще совсем новые.
После этого я посмотрел на других ребят и сразу заметил, что их одежда гораздо красивее. Некоторые носили модные черные свитера с высоким горлом. Я опять оглядел себя, и мне стало стыдно. Но в тот момент я не очень понимал почему.
В классе я жутко нервничал каждый раз, когда учитель вызывал меня к доске. Иногда я запинался и не мог выговорить ни слова. Учитель недовольно качал головой и сажал меня на место, а ребята из футбольной команды тут же принимались передразнивать мое невнятное бормотание, в то время как я вжимался в стул и опускал голову над учебником, пытаясь спрятаться от их язвительных замечаний. Во время уроков английского я писал истории о том, как меня разлучили с родными братьями и теперь мы пытаемся найти друг друга. Свои рассказы я сопровождал рисунками, на которых нас разделяли темное море или высокие горы. Для этого мне приходилось брать карандаши у учительницы, зато на картинках появлялись широкие улыбки, а в конце концов — и огромное счастливое солнце, сиявшее надо мной и моими братьями.
Однажды, когда я возвращался из школы, несколько ребят из футбольной команды начали дразнить меня из-за того, что я беру карандаши у учительницы. Мне очень хотелось сказать им в ответ что-нибудь грубое, но я знал, что в результате выйдет только хуже, поэтому я просто побежал, сгорая от стыда. И вскоре наткнулся на другого одноклассника. Его звали Джон; он тоже почти не общался с другими ребятами и сильно отличался от них. Неряшливо одетый, с длинными черными волосами, Джон чем-то напоминал меня. Только у него была немного странная походка, и его никто не задирал. Столкнувшись с Джоном, я вдруг заметил у него в руке сигарету.
— Привет, — сказал он. — Ты новенький?
— Да, — ответил я, радуясь тому, что мы шли рядом.
— Не переживай из-за этих парней, — посоветовал Джон, кивая назад. — Я знаю, каково тебе приходится. Мой отец избивал маму и меня. Сейчас он с нами не живет.
Я сразу понял, что Джону пришлось несладко. А он продолжил рассказывать, как его родители развелись и матери теперь приходится работать целыми днями, чтобы прокормить его и братьев. От его слов мне стало совсем плохо. Мы попрощались на углу. И остаток пути я чувствовал, как привычный холод воцаряется в моей груди. Почему-то я боялся возвращаться в дом Лилиан.
На следующий день я встретил Джона на школьном дворе во время перемены. Он выглядел очень расстроенным из-за того, что учитель отчитал его перед всем классом за отсутствие домашнего задания. Хотя, скорее, не расстроенным, а раздосадованным. Джон хвастался передо мной и еще двумя ребятами, что обязательно поквитается с учителем. Он явно отвечал за свои слова, поэтому я подошел поближе, чтобы услышать его план во всех подробностях.
— Эй, ты же не собираешься на меня донести?
— Ни за что! — заверил его я.
— Тогда ладно. Знаешь, для того, чтобы ходить со мной, тебе придется стать членом моей банды. А это не так просто. Подходи после уроков на школьную стоянку. И я расскажу тебе, какой у меня план.
Я пообещал Джону, что приду, хотя и понимал, что напрашиваюсь на неприятности. В классе он всегда держался несколько заносчиво; даже благополучные ребята из футбольной команды старались его не задевать. В тот день на уроках я почти не слушал учителя, а все прокручивал в голове наш разговор и несколько раз подумал о том, чтобы отказаться. Наконец я решил: когда прозвенит звонок, буду сидеть в классе до последнего. Потом выберусь из школы, не заходя на стоянку, а завтра скажу Джону, что забыл.
Когда закончился последний урок, я поднял крышку парты, словно мне срочно потребовалось что-то оттуда достать. Я слышал, как переговариваются ребята, выходя из класса. Потом все стихло, я подумал, что опасность миновала, опустил крышку… и обнаружил, что Джон стоит прямо передо мной. Тяжело вздохнув, я смирился с тем, что мне придется пойти с ним. Когда мы вышли из школы, Джон поднял воротник своей черной куртки. На стоянке его с нетерпением дожидались друзья, тоже старавшиеся выглядеть как можно круче.
— Значит так, — объявил Джон. — Я решил, что этот парень достаточно хорош, чтобы вступить в нашу банду. И сейчас он спустит шины на новой машине мистера Смита. И под шинами я подразумеваю как минимум два колеса, — уточнил он, глядя мне прямо в глаза. — Таким образом, мистеру Смиту даже запаска не поможет. Умно, правда? — усмехнулся Джон.
Я отвернулся. Когда я крал сладости и игрушки из магазинов, то знал, что поступаю плохо. Но прежде я никогда не портил чью-то личную собственность, да и сейчас тоже не стремился. Я почувствовал, что все смотрят на меня. С трудом сглотнул:
