– На меня мисс Уилкинсон произвела благоприятное
впечатление, – сказал сэр Монтегю, – она сделала несколько чрезвычайно тонких
замечаний о греческом искусстве.
Подавив улыбку, я представил себе, как Сильвия говорит «да»,
«нет» и «удивительно» хрипловатым, чарующим голосом. Сэр Монтегю принадлежал к
мужчинам, полагающим, что женщина умна, если она внимательно слушает их
замечания.
– Эджвер был, мягко выражаясь, оригиналом, – сказал мистер
Уилдберн. – У него наверняка были враги.
– Мсье Пуаро, – вмешалась миссис Уилдберн, – правда, что его
ударили перочинным ножом прямо в основание мозга?
– Совершеннейшая правда, мадам. Убийца был аккуратен и
точен, я бы сказал, научно точен.
– В вашем голосе слышится удовлетворение художника, –
заметил сэр Монтегю.
– А теперь, – сказал Пуаро, – позвольте мне перейти к сути
моего визита. Когда леди Эджвер сидела за обеденным столом, ее позвали к
телефону. Меня очень интересует все связанное с этим телефонным звонком. Вы
позволите мне задать несколько вопросов вашим слугам?
– Разумеется! Пожалуйста, Росс, нажмите вон ту кнопку.
Через несколько минут в комнату вошел пожилой высокий,
похожий на священника дворецкий. Сэр Монтегю ввел его в курс дела, и дворецкий
с выражением почтительного внимания повернулся к Пуаро.
– Кто снял трубку, когда раздался звонок? – начал Пуаро.
– Я, сэр. Телефон стоит в коридоре, ведущем в холл.
– Звонивший попросил позвать леди Эджвер или мисс Сильвию
Уилкинсон?
– Леди Эджвер, сэр.
– Что было дословно сказано?
Дворецкий на секунду задумался.
– Насколько я помню, сэр, я сказал «алло», и голос спросил
меня: «Это «Чизвик» 43434?» Я ответил: «Да». Тогда меня попросили не класть
трубку, и уже другой голос спросил: «Это «Чизвик» 43434?» Когда я ответил
утвердительно, голос спросил: «Леди Эджвер сейчас здесь?» Я ответил: «Да,
здесь». Тогда голос произнес: «Мне хотелось бы поговорить с ней, если
возможно». Я вернулся в столовую и передал эту просьбу леди Эджвер. Леди Эджвер
встала, и я провел ее к телефону.
– А потом?
– Леди Эджвер взяла трубку и сказала: «Алло, кто говорит?»
Затем она сказала: «Да, это я, леди Эджвер». Я повернулся, чтобы уйти, но тут
леди Эджвер окликнула меня и сказала, что на другом конце повесили трубку. Она
услышала смех и короткие гудки. Леди Эджвер спросила, известно ли мне, кто
звонил. Я ответил, что нет. Это все, сэр.
Пуаро нахмурился.
– Вы на самом деле полагаете, мсье Пуаро, что этот звонок
как-то связан с убийством? – спросила миссис Уилдберн.
– Затрудняюсь ответить, мадам. Но это странное происшествие.
– Некоторые люди развлекаются такими звонками, я сама была
их жертвой.
– C'est toujours possible, Madame
[40]
.
Он снова обратился к дворецкому:
– Кто звонил – мужчина или женщина?
– По-моему, дама, сэр.
– Какой у нее был голос – высокий или низкий?
– Низкий, сэр. И отчетливый. – Он помедлил. – Возможно, я
ошибаюсь, сэр, но мне показалось, что это была иностранка. Очень уж она
напирала на «р».
– Но в таком случае это мог быть и шотландский акцент, Дональд,
– с улыбкой сказала Россу миссис Уилдберн.
Росс засмеялся.
– Невиновен! – заявил он. – Я сидел за столом.
Пуаро в последний раз попытал счастья с дворецким:
– Вы могли бы узнать этот голос, если бы услышали его снова?
Дворецкий задумался.
– Не знаю, сэр. Может быть, да. Думаю, что да.
– Благодарю вас, друг мой.
– Благодарю вас, сэр.
Он поклонился и вышел из комнаты. Архиепископ, а не
дворецкий, восхищенно подумал я.
Сэр Монтегю, вжившийся в роль старомодно учтивого хозяина,
принялся уговаривать нас остаться и сыграть в бридж. Я почтительно отказался –
ставки были для меня слишком высоки. Молодой Росс тоже вздохнул с облегчением,
когда его место за столом занял Пуаро. Мы с Россом ограничились наблюдением за
игрой остальных. Партия завершилась крупными выигрышами Пуаро и сэра Монтегю.
После этого мы поблагодарили хозяина и откланялись. Росс
вышел вместе с нами.
– Странный старичок, – сказал Пуаро, когда мы шли по парку.
Ночь была теплой, поэтому мы решили идти пешком, пока не
поймаем такси, и не стали вызывать его по телефону.
– Да, странный старичок, – повторил Пуаро.
– Очень богатый старичок, – с чувством сказал Росс.
– Судя по всему, да.
– Я ему почему-то нравлюсь, – заметил Росс. – Надеюсь, он не
скоро во мне разочаруется. Сами понимаете, что значит поддержка такого
человека.
– Вы актер, мистер Росс?
Росс погрустнел от нашей неосведомленности и ответил
утвердительно, прибавив невзначай, что получил недавно прекрасные отзывы на
игру в какой-то мрачной русской пьесе.
Когда Пуаро и я, как могли, успокоили его, Пуаро спросил
невинным голосом:
– Вы, кажется, были знакомы с Карлоттой Адамс?
– Нет. Я прочел о ее смерти в сегодняшней газете. Перебрала
наркотиков, или что-то вроде того... Никогда не понимал этого пристрастия!
– Да, печальная история. А ведь она была очень умна!
– Наверное.
Как истинный актер, он интересовался только собой и своей
карьерой.
– Вы бывали на ее представлениях? – спросил я.
– Нет. Такого рода вещи не в моем вкусе. Сегодня все от них
без ума, но я уверен, что это ненадолго.
– А вот и такси! – воскликнул Пуаро и махнул тростью.
– Я, пожалуй, дойду до метро, – сказал Росс. – От Хаммерсмит
до моего дома прямая линия.
И он вдруг нервно засмеялся.
– Интересный вчера получился ужин!
– Да?
– Нас, оказывается, было тринадцать человек. Кто-то в
последнюю минуту не смог прийти. Это обнаружилось, только когда мы уходили.
