– Он всегда был со странностями, – продолжал Джепп. – Все
видел по-своему. Он гений, не спорю, но недаром говорят, что все гении
ненормальные и в любую минуту могут совсем рехнуться. Ему хочется, чтобы все
было трудно. Простой случай ему не годится, он хочет мучиться. Он слишком далек
от реальности и все время играет сам с собой в какую-то игру. Как старушка,
которая раскладывает пасьянс. Если он не сходится, она начинает передергивать.
А с ним наоборот. Он передергивает, если пасьянс слишком быстро сходится. Чтобы
было потруднее! И докажите мне, что я не прав.
Я не нашелся что ему возразить. Я был слишком взволнован и
расстроен, чтобы спокойно рассуждать, тем более что и мне самому поведение
Пуаро казалось странным. А поскольку я был очень привязан к моему
эксцентричному другу, я волновался гораздо больше, чем могло показаться со
стороны.
Мрачное молчание было прервано появлением Пуаро. Я с
радостью отметил, что теперь он был совершенно спокоен. Аккуратно сняв шляпу,
он положил ее вместе с тростью на стол и уселся на свое обычное место.
– Вы здесь, дорогой Джепп. Какая удача! Я как раз думал о
том, что должен как можно скорее повидаться с вами.
Джепп молча смотрел на него, так как понимал, что это всего
лишь вступление, и ждал продолжения. Оно не заставило себя ждать.
– Ecoutez
[53]
, Джепп, – спокойно произнес Пуаро. – Мы не
правы. Мы все не правы. И как это ни тяжко, нужно признать, что мы совершили
ошибку.
– Не волнуйтесь, Пуаро, – примирительно сказал Джепп.
– При чем здесь волнение? Я глубоко удручен.
– Чем? Тем, что этот молодой человек понесет заслуженное
наказание?
– Нет. Тем, что я внушил вам эту идею. Да-да, я, Эркюль
Пуаро! Я привлек ваше внимание к Карлотте Адамс, я посоветовал выяснить, о чем
она писала сестре. Я направлял каждый ваш шаг!
– Эти шаги я предпринял бы и сам, – брюзгливо отозвался
Джепп. – Вы всего лишь немного меня опередили.
– Cela ce peut
[54]
. Но меня это не утешает. Если мои идеи
нанесут вам – вашей репутации – вред, я себе этого никогда не прощу!
Джепп слушал его с веселым изумлением, и мне показалось, что
он углядел в высказываниях Пуаро не слишком благородные мотивы. Он подозревал,
что Пуаро завидует ему, столь удачно разрешившему сложную задачу!
– Не волнуйтесь, – повторил он. – Я не стану скрывать, что
кое-чем обязан вам в этом деле.
И он подмигнул мне.
– Оставьте! Я за похвалами не гонюсь! – Пуаро даже языком
прищелкнул от нетерпения. – Более того, хвалить здесь некого и не за что. У вас
под ногами пропасть, и виноват в этом я, Эркюль Пуаро!
Он замолк с выражением глубокого горя на лице. Джепп не
выдержал и расхохотался во все горло. Пуаро надулся.
– Простите, мсье Пуаро – Джепп вытер глаза. – Но у вас такой
вид, будто наступил конец света. Давайте не углубляться. Я все беру на себя.
Процесс будет шумным, тут вы правы. Но будьте уверены, я сделаю все, чтобы
этого молодчика признали виновным. Не исключено, конечно, что умный адвокат
спасет его светлость от виселицы, – присяжные у нас сердобольные. Но и в этом
случае мне хуже не станет. Всем будет ясно, что мы поймали убийцу, а повесят
его или нет – это уж другое дело. А если вдруг в суд явится младшая помощница
горничной, зарыдает и скажет, что убила она, – что ж, я выпью таблетку и не
буду жаловаться на вас. Вот так.
Пуаро смотрел на него с тихой грустью.
– Как вы уверены! Как вы всегда уверены! Вы никогда не
сомневаетесь, никогда не спрашиваете себя: а прав ли я? Никогда не размышляете,
не говорите себе: это слишком просто!
– И прекрасно себя чувствую! А вот вы, простите за резкость,
каждый раз слетаете на этих вопросах с катушек. Почему дело не может быть
простым? Что в этом плохого?
Пуаро вздохнул и безнадежно покачал головой.
– C'est fini!
[55]
Я больше ничего не скажу.
– Вот и хорошо! – с облегчением произнес Джепп. – Вернемся к
нашим баранам. Хотите, расскажу, чем я занимался?
– Разумеется!
– Я нанес визит достопочтенной Аделе, и она слово в слово
повторила рассказ его светлости. Может быть, они работают в паре, но
сомневаюсь. Скорее всего он ее обманул. К тому же она в него явно влюблена. Вся
затряслась, когда узнала, что он арестован.
– Правда? А секретарша – мисс Кэррол?
– Вроде бы не особенно удивилась. Хотя кто ее знает...
– А жемчуг? – спросил я. – Выдумка это или правда?
– Чистая правда. Он отнес его в заклад на следующее утро. Но
сути это не меняет. Я думаю, что он решился на убийство в театре. Он был в
отчаянии, не знал, как поступить, и в тот момент, когда он увидел свою
двоюродную сестру, у него в голове возник план. В принципе он был к нему готов
– вот почему у него оказался ключ. Я не верю, что он его «вдруг» нашел и
«машинально» положил в карман. Так вот, он говорит с кузиной и понимает, что ее
тоже можно использовать, чтобы подтвердить потом свою невиновность. Он строит
ей глазки, намекает на жемчуг, она ловится на эту удочку, и они уезжают из
театра. Как только она заходит в дом, он следует за ней и прямиком направляется
в библиотеку. Возможно, лорд Эджвер задремал в кресле. Как бы то ни было, он
расправляется с ним в течение нескольких секунд и выходит в холл. Наверное, он
хотел опередить свою кузину и выйти из дома раньше ее, чтобы она застала его на
улице, у такси. Таксист тоже мог не заметить, что он заходит в дом, они ведь
подъехали с противоположной стороны, и таксист сидел спиной к дому. Для него
наш герой делал вид, что прогуливается туда-сюда в ожидании дамы.
На следующий день Марш, разумеется, закладывает жемчуг.
Пусть думают, чт?? он без гроша! Затем, когда о преступлении становится
известно, он запугивает девушку, и они решают сообщить, что провели антракт
вместе, в театре.
– Тогда почему они этого не сделали? – спросил Пуаро, глядя
на него в упор.
Джепп пожал плечами.
– Он передумал. Или решил, что ей такое не под силу. Она
ведь нервная.
– Да, – задумчиво произнес Пуаро, – нервная. А не кажется
вам, – добавил он после недолгого раздумья, – что капитану Маршу значительно
проще было бы съездить на Риджентгейт одному? Тихонько открыть дверь своим
ключом, убить дядю и вернуться в театр. Зачем ему понадобился таксист под окном
и нервная девушка, которая в любую минуту может спуститься по лестнице, а потом
и выдать его?
