– Как легко войти сюда незамеченным! – воскликнул Пуаро,
поднимаясь в квартиру Росса.
На площадке второго этажа мы увидели узкую дверь,
запиравшуюся автоматически. К ней кнопкой была приколота визитная карточка
Росса.
Мы прислушались. Было совершенно тихо.
Я толкнул дверь, и, к моему удивлению, она открылась.
Мы вошли внутрь и оказались в узком холле. Прямо перед нами
была гостиная, дверь в которую была отворена, слева еще одна комната.
Сначала мы направились в гостиную, представлявшую собой
часть некогда большого зала. Она была неброско, но уютно обставлена. На
маленьком столике в углу стоял телефон, рядом с ним лежала снятая трубка. В
комнате никого не было.
Пуаро быстро, но внимательно осмотрелся и покачал головой.
– Это не здесь. Пойдемте, Гастингс.
Мы вернулись в холл и прошли в соседнюю комнату. Это была
крохотная столовая. Спиной к двери сидел, вернее, лежал, уронив голову на стол,
Росс.
Пуаро склонился над ним.
– Мертв. Заколот ударом в голову,– побледнев, как полотно,
прошептал он.
* * *
События этого дня очень долго преследовали меня потом, как
ночной кошмар. Я никак не мог избавиться от тяжелейшего чувства вины.
Когда вечером мы остались с Пуаро одни и я начал поносить
себя за легкомыслие и беспечность, Пуаро остановил меня:
– Нет, друг мой, нет, не вините себя. Какие у вас могли
возникнуть подозрения? Вы так доверчивы!
– А у вас они возникли бы?
– Я – другое дело. Я всю жизнь имею дело с убийцами и знаю,
что каждый раз желание убить становится сильнее и сильнее, пока наконец самый
тривиальный повод...
Он подавленно замолчал.
После того как мы обнаружили труп Росса, Пуаро совершенно
ушел в себя. Со странным равнодушием наблюдал он за действиями вызванной нами
полиции, за допросом жильцов дома. В глазах его стоял немой вопрос. Вот и
сейчас, когда он заговорил, в глазах его появилось то же вопросительное
выражение.
– У нас нет времени посыпать голову пеплом, Гастингс, – тихо
сказал он, – нет времени размышлять, что произошло бы, если... Бедному Дональду
Россу было что нам рассказать, а насколько это было серьезно, мы можем судить
по тому, что его убили. Поскольку нам уже никогда не удастся его выслушать, то
остается одно – догадаться. Мы должны догадаться, что его так удивило, и у нас
есть ключ.
– Париж? – спросил я.
– Да, Париж.
Он встал и принялся ходить по комнате.
– Париж фигурировал в этом деле много раз, но, к сожалению,
в обстоятельствах, друг с другом не связанных. «Париж» написано на золотой
шкатулке. Париж, ноябрь прошлого года. Тогда там находилась Карлотта Адамс.
Возможно, Росс тоже? Может быть, она была там с кем-то, кого Росс знал? Кого он
видел с мисс Адамс и при каких обстоятельствах?
– Теперь мы никогда не узнаем, – сказал я.
– Ошибаетесь, узнаем! Должны узнать! Возможности
человеческого мозга поистине безграничны, Гастингс! Что еще нам известно о Париже
в связи с этим делом? Пожилая, маленького роста женщина в пенсне забрала
шкатулку из магазина. Знал ли ее Росс? Герцог Мертонский находился в Париже в
день убийства. Париж, Париж, Париж. Лорд Эджвер собирался в Париж – вот еще
одна линия! Что, если его убили, потому что кто-то не хотел, чтобы он туда
ехал?
Он сел и сосредоточенно нахмурился, весь во власти своих
размышлений.
– Что же произошло за обедом? – пробормотал он. – Вероятнее
всего, случайно услышанное им слово или фраза навела его на мысль о том, что он
обладает какими-то важными сведениями, которым он до этого не придавал
значения. Кто-нибудь упоминал в разговоре Францию, Париж? Я имею в виду – из
сидевших рядом с вами, Гастингс?
– Упоминал, в связи с вышедшей там книгой. И я рассказал о
gaffe Сильвии Уилкинсон.
– Возможно, в этом и кроется разгадка, – задумчиво произнес
Пуаро. – Слово «Париж» в сочетании с чем-то еще. Но с чем? Куда он в это время
смотрел? И о чем говорил?
– О шотландских предрассудках.
– А на кого смотрел?
– Точно сказать не могу, но, по-моему, на тот конец стола,
где сидела миссис Уилдберн.
– Кто сидел рядом с ней?
– Герцог Мертонский, потом Сильвия Уилкинсон и какой-то
мужчина, которого я не знаю.
– Герцог. Возможно, он смотрел на герцога, когда прозвучало
слово «Париж». Герцог в день убийства находился в Париже... а вдруг нет? Вдруг
Росс вспомнил что-то свидетельствовавшее, что Мертона не было в Париже?
– Пуаро!
– Да, конечно, вы – и не только вы – сочтете такое
предположение абсурдным. Скажите, у герцога был повод для убийства? Был, и еще
какой! Почему же абсурдно предполагать, что он его совершил? Потому что он
богат, занимает высокое положение в обществе, надменен? Его алиби ни у кого
сомнения не вызывает, хотя, живя в большом отеле, алиби легко можно
фальсифицировать. Чтобы съездить в Лондон и вернуться, нужно не так много
времени. Скажите, Гастингс, Росс как-нибудь прореагировал на упоминание о
Париже?
– Да, я теперь припоминаю, что он как будто поперхнулся.
– А как он говорил потом с вами? Растерянно? Смущенно?
– Да, именно так.
– Precisement
[63]
. Ему в голову приходит идея. Нелепая!
Абсурдная! И тем не менее он не торопится высказать ее вслух. Сначала он хочет
переговорить со мной. Но увы, к тому времени, когда он это решает, меня уже
нет.
– Если бы только он сказал мне что-нибудь еще! – простонал
я.
– Да, если бы... Кто был рядом в это время?
– Да в общем, все. Все прощались с миссис Уилдберн. Я не
заметил, чтобы к нам кто-то прислушивался.
Пуаро вновь поднялся.
– А если я ошибался? – пробормотал он, снова принимаясь мерить
шагами комнату. – С самого начала ошибался?
Я сочувственно наблюдал за ним, хотя понятия не имел, о чем
он думает. «Улитка, а не человек», – говорил о нем Джепп и был совершенно прав.
Я знал только, что сейчас он находится в противоречии с самим собой.
– По крайней мере, к этому убийству Рональд Марш отношения
не имеет, – заметил я.
