– Нет. – Актер заколебался. – Раз или два я хотел к нему
подойти, но потом передумал. Мне казалось, что я его просто спугну и ничего не
добьюсь. И если бы они узнали, что я его заметил, то пустили бы по моему следу
другого человека, которого мне труднее было бы распознать.
– En effet
[9]
– кого-нибудь без этого ценного золотого зуба.
– Совершенно верно. Возможно, я ошибался, но так уж я решил.
– Мистер Мартин, вы только что сказали «они». Кого вы имеете
в виду?
– Никого конкретно. Наверное, я не совсем удачно выразился.
Но не исключено, что какие-то загадочные «они» действительно существуют.
– У вас есть основания так полагать?
– Нет.
– Вы хотите сказать, что не представляете себе, кто и с
какой целью считает нужным вас преследовать?
– Нет. Впрочем...
– Continuez
[10]
, – подбодрил его Пуаро.
– У меня есть одна идея. Но это всего лишь предположение...
– Предположения могут быть весьма полезны, мсье.
– Оно связано с происшествием, случившимся в Лондоне два
года назад. Достаточно заурядным, но необъяснимым и хорошо мне памятным. Я
много размышлял о нем, и поскольку так и не смог найти ему объяснения, то
подумал, что, может быть, эта слежка связана с ним – хотя понятия не имею, как
и почему.
– Возможно, мне удастся это понять?
– Да, но, видите ли... – Брайан Мартин вновь заколебался, –
дело в том, что я не могу вам всего рассказать сейчас – разве что через день
или два.
Понуждаемый к дальнейшим объяснениям вопросительным взглядом
Пуаро, он выпалил:
– Понимаете, это связано с некой девушкой.
– Ah! Parfaitement!
[11]
Англичанкой?
– Да... Как вы догадались?
– Очень просто. Вы не можете рассказать мне всего сейчас, но
надеетесь сделать это через день или два. Это означает, что вы хотите
заручиться согласием молодой особы. Стало быть, она в Англии. Кроме того, она
определенно находилась в Англии в то время, когда за вами следили, потому что,
если бы она была в Америке, вы бы обратились к ней тогда же. Следовательно,
если последние полтора года она находится в Англии, она скорее всего
англичанка. Логично, не правда ли?
– Вполне. А теперь скажите, мсье Пуаро, если я получу ее
разрешение, вы займетесь этим делом?
Воцарилось молчание. По всей вероятности, Пуаро мысленно
принимал решение. Наконец он произнес:
– Почему вы пришли ко мне прежде, чем переговорили с ней?
– Я подумал... – Он замялся. – Я хотел убедить ее, что...
нужно все выяснить... и чтобы это сделали вы. Ведь если этим делом займетесь
вы, то никто ничего не узнает?..
– Как получится, – спокойно ответил Пуаро.
– Что вы имеете в виду?
– Если это связано с преступлением...
– Нет-нет, уверяю вас...
– Вряд ли вы можете быть уверены. Вы можете просто не знать.
– Но вы займетесь этим – для нас?
– Разумеется. – Он помолчал еще и спросил: – Скажите, а этот
человек, который за вами следил... сколько ему лет?
– О, совсем немного. Не больше тридцати.
– Вот как! – воскликнул Пуаро. – Потрясающе! Все гораздо
интереснее, чем я предполагал!
Я в недоумении посмотрел на него. Брайан Мартин тоже. Боюсь,
что мы оба ничего не поняли. Брайан перевел взгляд на меня и вопросительно
поднял брови. Я покачал головой.
– Да, – пробормотал Пуаро, – все гораздо интереснее.
– Может быть, он и постарше, – неуверенно сказал Брайан, –
но мне показалось...
– Нет-нет, я уверен, что ваше наблюдение верно, мистер
Мартин. Очень интересно. Чрезвычайно интересно.
Обескураженный загадочными высказываниями Пуаро, Брайан
Мартин замолчал, не зная, как ему вести себя дальше, и решил, что лучше всего
будет перевести разговор на другое.
– Забавный вчера получился ужин, – начал он. – Сильвия
Уилкинсон, должно быть, самая деспотичная женщина на свете.
– Она очень целенаправленна, – сказал Пуаро, – и ничего не
видит, кроме своей цели.
– Что вовсе не мешает ей жить, – подхватил Брайан. – Не
понимаю, как ей все сходит с рук.
– Красивой женщине многое сходит с рук, – заметил Пуаро, и
глаза его блеснули. – Вот если бы у нее был поросячий нос, дряблая кожа и
тусклые волосы – тогда бы ей пришлось гораздо хуже.
– Вы, конечно, правы, – согласился Брайан, – но иногда меня
это приводит в бешенство. При том, что я ничего не имею против Сильвии. Хотя и
уверен, что у нее не все дома.
– А по-моему, она в полном порядке.
– Я не совсем это имел в виду. Свои интересы она отстаивать
умеет, и в делах ее тоже не проведешь. Я говорил с точки зрения нравственности.
– Ах, нравственности!
– Она в полном смысле слова безнравственна. Добро и зло для
нее не существуют.
– Да, я помню, вы что-то похожее говорили вчера.
– Вы только что сказали: преступление.
– Да, мой друг?
– Так вот, я бы ничуть не удивился, если бы Сильвия пошла на
преступление.
– А ведь вы хорошо ее знаете, – задумчиво пробормотал Пуаро.
– Вы много снимались вместе, не так ли?
– Да. Я, можно сказать, знаю ее как облупленную и уверен,
что она может убить, глазом не моргнув.
– Она, наверное, вспыльчива?
– Наоборот. Ее ничем не прошибешь. И если бы кто-то стал ей
мешать, она бы его ликвидировала без всякой злости. И обвинять ее не в чем – с
точки зрения нравственности. Просто она решила бы, что человек, мешающий
Сильвии Уилкинсон, должен исчезнуть.
Последние слова он произнес с горечью, которой прежде не
было. Интересно, о чем он вспоминает, подумал я.
– Вы считаете, что она способна на убийство?
Пуаро не спускал с него взгляда.
