– Кто же мог это обнаружить?
– Думаю, мистер Холстэд, менеджер компании… Я не знаю точно
до сих пор. Я так и не узнала, кто именно.
– А откуда вам стало известно, что брат растратил деньги?
– Он сам мне позвонил и сказал. Звонил, чтобы попрощаться.
Сказал, что в следующий раз я, видимо, увижу его уже в тюрьме.
– Он позвонил, чтобы с вами попрощаться? Что ему было от вас
нужно?
– Почему вы думаете, что ему было что-то нужно от меня?
– Уверен, ему было что-то нужно. Так что же?
– Ему были нужны… деньги.
– Сколько?
– Столько, сколько надо было вернуть.
– И вы ему дали?
– Нет.
– Почему?
– У меня их просто не было.
– Что же вы предприняли?
– Мистер Мейсон, у меня на счете в банке на черный день было
отложено пятьсот долларов. Вернее, четыреста семьдесят пять. Двадцать пять я
доложила из моей зарплаты для ровного счета. Я поклялась, что не трону этих
денег, что бы ни случилось.
– И что же?
– Я сделала только то, что могла сделать девушка в моем
положении, чтобы быстро достать большую сумму. Я взяла все деньги и поставила
их на одну лошадь – нефаворита, которая могла, выиграв, принести наибольший
доход. Именно на ту, что принесла бы наибольшие деньги – чтобы можно было
рассчитаться.
– Почему же… ведь вы… Боже мой, вы могли все потерять?!
Хорошо, продолжайте… Это звучит неправдоподобно, но в этом есть своя логика.
– Вы поняли, мистер Мейсон? Это абсолютно логично! Эти
пятьсот долларов ничего особенного бы мне не принесли. Мой брат нуждался в
помощи. Ему нужна была большая сумма наличными, и нужна немедленно, да при этом
чтобы никто этого не знал. И я это для него сделала. Брат признался, что взял
деньги из какого-то тайника, который случайно обнаружил. Мне кажется, он сказал
– из какого-то секретного сейфа. Я его спросила, не деньги ли это на мелкие
расходы, но он сказал, что нет.
– Я начинаю кое-что понимать, – сказал Мейсон. – Хорошо,
продолжайте.
– Ну вот и вся история. Я получила свои деньги в банке,
приехала на скачки и стала выбирать лошадь, которая бы выиграла. Я чувствовала
себя совершенно несчастной, поверьте, мистер Мейсон. Сказать по правде, я даже
не смела и надеяться, что у меня есть хоть малейший шанс на выигрыш. Но при
этом понимала, что мои последние пятьсот долларов никак не спасут Родни, лучше
уж мне стать полным банкротом, чем дать погубить Родни.
– Черт возьми, ничего себе способ выбора лошади! –
восхитился Мейсон. – Но в вашем случае это сработало!
– Да, сработало, мистер Мейсон.
– Подождите, но ведь Родни тоже поставил пятьдесят долларов
на ту же лошадь. Как это произошло?
– Он рассуждал так же, как и я. Ему быстро нужны были
деньги, но он смог достать лишь небольшую сумму. Вот и поставил свои пятьдесят
долларов в дубле и пятьдесят на горяченькую лошадку, которая, как он думал,
должна выиграть.
– Слушайте, а почему вы поставили все пятьсот долларов?..
– Да потому, что мне надо было достать ту сумму, что он
растратил.
– Сколько же он растратил?
– Родни сказал мне, что около четырех тысяч долларов.
– Почему тогда не поставить было триста долларов на эту
незнакомую лошадь и не сэкономить двести? Еще для одного дубля?
– Потому что я знаю достаточно о скачках, чтобы понять, что
просто поставить на «темную» лошадку – это еще ничего не определяет, лишь дает
возможность приблизительно оценить эту лошадку. Настоящий же нефаворит порой
совсем иной, и он может невольно привлечь других людей, которые так же отчаянно
нуждаются в деньгах, как я, а значит, и выигрыш будет гораздо меньше: ведь чем
больше народу ставит на лошадь, тем меньше доля каждого при выигрыше.
– Ну а почему вы не получили свои деньги?
– Я была на скачках. Мой брат не знал этого. Он тоже там
был. А я это знала, я видела его там. И он поставил на ту же лошадь, но об этом
я узнала только по окончании заезда. Я была так взволнована, просто дрожала как
осиновый лист. Я направилась к окну, чтобы получить свой выигрыш, когда увидела
его у другого, а вместе с ним и мистера Фремона. Между ними произошла ужасная
ссора. Мистер Фремон кричал, что деньги, которые поставил Родни, принадлежат
ему, значит, и выигрыш полагается ему, ну а тут вдруг откуда ни возьмись
появился полицейский с ордером на арест брата. Все это было просто ужасно!
– Продолжайте, – попросил Мейсон.
– Я была почему-то уверена, что они следят и за другим
окном, где я должна была получить свой выигрыш.
– Мистер Фремон знал вас лично?
– О да. Он знал меня и не любил. Скорее я ему нравилась, но
он мне – нет.
– Он приставал к вам?
– Приставал и вечно распускал руки. Начал вроде с отеческого
отношения, я ведь у него работала, и он взял на работу Родни, все это выглядело
как одолжение мне. Сначала он просто обнимал меня, поглаживал, ну а потом начал
приставать по-настоящему.
– И вам пришлось из-за этого уйти с работы?
– Да.
– Значит, ваш брат сказал, что взял и растратил деньги. Вы,
кажется, уже называли сумму…
– Что-то около тридцати пяти – сорока банкнотов по сто
долларов. Словом, почти четыре тысячи долларов.
– А я сначала понял, что не хватало полутора тысяч…
– Одно время сумма достигала даже пяти тысяч, но потом он
выиграл и доложил деньги. Я представляла, насколько взрывоопасна эта ситуация,
и хотела, чтобы он был со всех сторон чист… Ну и, конечно, хотелось немного
избавить его от давления, которое создалось из-за этой растраты.
– Сам-то он не мог заплатить?
– Нет, и очень расстраивался. У него осталось вообще всего
несколько сотен долларов. Думаю, что он хотел взять из этого тайника еще больше
денег – может быть, все. Но что-то случилось, я не знаю, что именно: денег
вдруг не оказалось на месте, поэтому он взял только сто долларов. Когда он в
последний раз пришел на скачки, это было все, что у него осталось.
Мейсон немного подумал, потом сказал:
– Хорошо, Ненси, я скажу вам, что надо делать в сложившейся
ситуации. Главное – сидеть и не рыпаться. Никому ничего не говорить. Не
говорить полиции даже о времени, когда все это произошло. Они будут вас
допрашивать с пристрастием… Будут петь сладкую песню о том, что они думают, будто
вы кого-то прикрываете, и захотят…
