– Да, я ее прежде видел.
– Где же вы ее видели?
– Я получил ее от Родни Бенкса.
– Родни Бенкс имеет отношение к обвиняемой?
– Он ее брат.
– А вы получили эту купюру от него?
– Да.
– Он не говорил вам, откуда у него эти деньги?
– Подождите! – вдруг резко оборвал Норриса Мейсон. – Я
возражаю против вопроса, это называется – показания с чужих слов.
– Возражение принимается.
– Это только предварительно, если позволит суд, – возразил
Норрис. – Мы оговариваем в качестве условия, что ответом должно быть только
«да» или «нет». При этих обстоятельствах судебные правила позволяют ответить на
вопрос «да» или «нет». Теперь послушайте, мистер Мултон, вопрос очень прост:
объяснял ли вам Бенкс, откуда у него эти деньги? Да или нет?
– Да, – ответил Мултон.
– После того как он вам это сказал, вы говорили с обвиняемой
Ненси Бенкс?
– Да, говорил.
– Вы что-либо заявляли в ее присутствии?
– Да, заявлял.
– И что же вы заявили?
– Одну минутку! – опять прервал Мейсон. – Возражаю против
этого вопроса как некомпетентного, не имеющего отношения к делу и
несущественного. Какая разница, что полицейский сказал Ненси Бенкс?
– Ваша честь, – сказал Норрис, – я хотел, чтобы вы услышали,
о чем он с ней говорил, а ее ответ я хотел бы приобщить к делу в качестве
свидетельства.
– Я пойду на то, чтобы позволить свидетелю ответить на
вопрос обвинения, – сказал судья Майлз. – Делаю это только потому, что об этом
просит обвинитель, утверждая, что приведенный здесь ответ обвиняемой является
уместным и относящимся к делу.
– Ему хотелось бы убедить в этом суд.
– Возражение отвергается. Отвечайте на вопрос.
– Я ей сказал, что, по словам ее брата, эти сто долларов
являются частью тех денег, которые она давала ему, – заявил Мултон.
– И как же она отреагировала на это заявление? – спросил
Норрис.
– Возражаю против вопроса как некомпетентного, не имеющего
отношения к делу и несущественного, – встал Мейсон.
– Она сказала, что ей нечего добавить, что все заявления за
нее сделает ее адвокат Перри Мейсон.
– Одну минутку! – воскликнул Перри Мейсон. – Я не слишком
хорошо знаком с правилами поведения в такого рода ситуациях, но мне кажется,
это допущение против правил.
– Об этом должно подумать жюри.
Тут встал судья Майлз:
– Я разрешил это свидетельское показание на основании
уверений, что ответ уместен и имеет отношение к делу. Допуская, что ответ
прозвучит своего рода признанием со стороны обвиняемой. Именно так и случилось.
Однако между ее ответом и тем, что мы ожидали услышать, к сожалению, огромная
разница. Обвиняемая, конечно, имеет право не говорить с полицейским офицером и
не отвечать на его вопросы, если не хочет… Поэтому, обдумав все, я решил
сохранить за собой право не принимать во внимание эти вопросы и ответы
свидетеля на них и собираюсь посоветовать присяжным поступить аналогично.
– Я также заявляю присяжным, что если обвиняемой предъявлено
обвинение и обвиняемая с ним соглашается или делает заявление, которое
показывает, что обвинение является правдой, то закон позволяет сделать подобное
заявление; в таком случае признание и поведение обвиняемой приобщаются к
свидетельским показаниям. Не думаю, что наше дело подпадает под это правило. По
крайней мере, насколько в этом заинтересован я, оно не подпадает. Думаю, что
обвиняемая в любой момент имеет право сказать: «Свяжитесь с моим адвокатом и
все переговоры ведите через него». По этой причине прошу вас, леди и
джентльмены уважаемого жюри, не принимать во внимание сделанное свидетелем
заявление в отношении обвиняемой и ее ответ. Все это будет изъято из документов
и вычеркнуто из памяти.
– В данных обстоятельствах, – сказал, поднимаясь, Гамильтон
Бергер, всем своим видом демонстрируя, что он предвидел подобную ситуацию, – мы
попросим офицера Мултона уступить место свидетельнице Лоррейн Лоутон.
Когда Лоррейн заняла место для дачи показаний, Норрис
произнес:
– Ваше имя – Лоррейн Лоутон, вы живете в квартире прямо
напротив квартиры обвиняемой. Вы присутствовали, когда свидетель Мултон задавал
вопросы Родни Бенксу о происхождении денег, которые у того были с собой?
– Да.
– Вы слышали, что ответил на это Родни Бенкс?
– Да, слышала.
– Он сказал вам, где он получил деньги, лежавшие в его
бумажнике? Кто их дал ему еще вечером?
– Возражаю! – заявил Мейсон. – Вопрос некомпетентный,
неуместный и не имеющий отношения к делу, основанный на случайной информации.
– Поддерживаю, – быстро ответил судья Майлз.
– Это все, – сказал Норрис.
– Отказываюсь от перекрестного допроса, – сказал Мейсон.
Лоррейн Лоутон сошла с подиума и уступила место Родни
Бенксу, которого следом за ней вызвал помощник шерифа.
Свидетель Родни Бенкс появился в зале суда, сопровождаемый
невысокого роста человеком, который бежал впереди него и, обогнав своего
подопечного, подошел к столу.
– С позволения суда, я – Джарвис Неттл Гилмор, и мне
хотелось бы, чтобы в документах зафиксировали, что я являюсь в настоящее время
адвокатом Родни Бенкса.
– Хорошо, мистер Гилмор, в документах это будет отражено. А
теперь, свидетель, поднимите правую руку и поклянитесь.
Гилмор что-то тихо и быстро внушал своему клиенту, очевидно
давая последние инструкции.
Родни прошел вперед, поднял правую руку, произнес клятву,
обещая говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, занял место
свидетеля, назвал свое имя, адрес, а затем повернулся к окружному прокурору с
выражением мрачным и одновременно пренебрежительным.
– Я задам несколько вопросов этому свидетелю, если суд мне
позволит, – сказал Гамильтон Бергер и повернулся к Родни Бенксу: – Вы помните
тот случай, когда были арестованы по обвинению в растрате денег?
– Да, помню.
– Вскоре вы были выпущены на поруки. В тот день, когда вас
выпустили, вы получали или не получали деньги от вашей сестры, обвиняемой на
этом процессе?
– Возражаю против вопроса как некомпетентного, не имеющего
отношения к делу и несущественного, – сказал Мейсон. – Более того, вопрос
наводящий и предполагающий упоминание о вещах, не имеющих отношения к данному
делу.
