– Документы показывают, что свидетелю была предоставлена
неприкосновенность, что свидетель ответил на вопрос и что ответ на вопрос
выявил преступление. Итак, господин обвинитель, у вас есть еще вопросы к
свидетелю?
– Безусловно, есть! – прокричал Гамильтон Бергер.
– Мне кажется, что будет лучше, если суд возьмет
пятнадцатиминутный перерыв, позволив адвокатам обеих сторон восстановить эмоциональное
равновесие и адаптироваться к этому новому повороту дела. Итак, суд удаляется
на пятнадцатиминутный перерыв и просит присяжных не обсуждать между собой
процесс, а также не позволять никому обсуждать его в своем присутствии.
Едва судья Майлз покинул свое место, как разгневанный
Гамильтон Бергер бросился в тот конец зала заседаний, где сидела защита.
– Это вам даром не пройдет! – закричал он Гилмору. – Я
заставлю вас предстать перед Большим жюри, именно так, не перед конфликтной
комиссией, не перед коллегией адвокатов, а перед Большим жюри! Я сделаю все,
чтобы вы были преданы суду по обвинению в преступном заговоре лжесвидетельства
и как соучастник в деле об убийстве. Вы знаете так же хорошо, как и я, что этот
молодой человек взял деньги у своей сестры! А вы поставили меня в положение,
когда я предоставил ему статус неприкосновенности при ответе на основной
вопрос! Это вы, Гилмор, так все подстроили, что его ответ на этот вопрос
отбросил меня на нулевые позиции, и я проиграл дело!
– Давайте, действуйте! Поставьте меня перед Большим жюри, –
закивал Гилмор. – Обвините Родни в лжесвидетельстве. Для того чтобы доказать
это, вам придется сначала доказать, что он не убивал Фремона. Это была бы
великолепная сцена в зале суда! Окружной прокурор графства старается доказать,
что человек не убивал, что он невиновен, а тот, в свою очередь, настаивает, что
он виновен. Я просто не могу дождаться подобного шоу!
– Это правда? Вы будете доказывать, что Родни Бенкс
невиновен? – спросил Бергера один из репортеров.
В ярости Бергер повернулся в сторону дотошного газетчика, и
в тот же момент засверкали вспышки десятка фоторепортеров. Один из них тотчас
кинулся вон из зала с сенсационной пленкой, запечатлевшей окружного прокурора,
потерявшего контроль над собой.
– Умерьте свой гнев, Гамильтон, – успокаивал его Мейсон. –
Зачем вы выставляете напоказ свои чувства, ведь это ни к чему хорошему не
приведет.
Глубоко вздохнув, Бергер сказал:
– Я никак не ожидал от вас, Мейсон, подобного поведения.
– Со своей стороны… я не сделал ничего плохого, – ответил
Мейсон. – Вы сами угодили в расставленную ловушку, а теперь хотите, чтобы она
захлопнулась? Или желаете выбраться из нее и продолжить слушание дела? Думаю,
что смогу помочь, если вы намерены бороться.
– Больше нет никакого дела, – обреченно ответил Бергер.
Приблизившись, Мейсон взял окружного прокурора под руку:
– Если вы будете продолжать рассуждать подобным образом, то
вашей карьере придет конец. Не падайте духом, вернитесь на землю!
– Мне отвратительна сама мысль, что я попал в ловушку,
расставленную этим стряпчим, занимающимся сомнительными делами! Мы все знаем
Гилмора. Этому парню так же легко лжесвидетельствовать, как иному – перейти
улицу.
– Поспокойнее, поспокойнее, господин прокурор! Пойдите
выпейте стакан воды и улыбнитесь. Ну как, продолжим заседание суда?
– Какое заседание? Все кончено, все, кроме скандала!
– Сейчас кричите вы. Остыньте же и дайте мне возможность
провести перекрестный допрос Родни Бенкса. И не давайте народу почувствовать,
что Гилмор вас перехитрил.
– Я знал, что этот человек жулик и мошенник, но ведь не до
такой же степени! – никак не мог успокоиться Бергер.
– Вы ведь точно не знаете, что именно он научил этому Родни.
Успокойтесь и полегче отнеситесь ко всему, мне не нравится, когда вы в таком
состоянии.
Бергер глубоко вздохнул:
– Постараюсь, но я чувствую, черт возьми, что и ваш палец,
Мейсон, есть в этом пироге!
– Конечно! – ответил, улыбаясь, Мейсон. – Но мой палец
выполнял иную функцию, поверьте: «Это был большой палец, который выковыривал
сливы», – если вы еще помните ту детскую песенку, прокурор.
Бергер внимательно посмотрел на адвоката и с возгласом: «Без
комментариев!» – бросился вперед, расталкивая репортеров.
Между тем с огромной быстротой о происшедшем в зале суда
стало известно многим, и зал стал быстро наполняться публикой – корректными
атташе посольств, газетными репортерами, фотокорреспондентами с камерами и
вспышками в руках. Через двадцать минут, после перерыва, судья Майлз занял свое
место.
– Здесь сегодня находится много представителей прессы. Хочу
поставить всех в известность, что в зале суда запрещено делать снимки в
присутствии присяжных заседателей, обвиняемой и моем лично. Корреспонденты
должны выйти в коридор, им будет позволено сделать фотографии после окончания
заседания, когда суд удалится на совещание, – заявил Майлз. – А теперь,
господин окружной прокурор, займите свое место.
– У меня нет больше вопросов к свидетелю, – ответил
Гамильтон Бергер. – Настаиваю – если суд позволит – на утверждении, что данный
свидетелем Родни Бенксом ответ на заданный ему вопрос сделан, очевидно, скорее
с целью выгородить собственную сестру, которая в настоящее время проходит на
нашем процессе в качестве обвиняемой, чем установить истину, поэтому я прошу
уважаемый суд взять этого человека под стражу.
– В настоящее время, – разъяснил Майлз, – суд не обладает на
то властью. Мы не можем распорядиться о взятии под стражу свидетеля Бенкса.
Когда присяжные будут располагать всеми фактами и свидетельскими показаниями и
дело будет представлено на их рассмотрение, только тогда они смогут вынести
свой вердикт.
– Мистер Бенкс, вы уже давали показания и временно получили
статус неприкосновенности?
– Я что, буду иметь этот статус и в случае убийства тоже? –
ответил вопросом на вопрос Бенкс.
– Что касается вас, то суд отказывается комментировать
легальный аспект создавшейся ситуации. – В голосе судьи Майлза звучало
откровенное отвращение. – У вас есть адвокат, который вас представляет…
Адвокат, – добавил судья, – который, похоже, вполне способен вам обеспечить
достойную защиту в суде. Вы можете покинуть свидетельское место, мистер Бенкс.
– Одну минутку, – остановил Майлза Мейсон. – Я имею право на
перекрестный допрос свидетеля.
Поколебавшись секунду, судья согласился:
– Да, у вас есть такое право.
– У меня к нему несколько вопросов, – сказал Мейсон.
– Очень хорошо, задавайте их.
