– Вы, Родни Бенкс, время от времени играли на бегах, делали
ставки? – сразу взял быка за рога Мейсон.
– Только по уик-эндам. Да, играл…
– И вы растратили деньги своего хозяина, чтобы
компенсировать проигрыш?
– Одну минутку, ваша честь, – встал Гилмор. – Я протестую
против данного вопроса, так как он задан, чтобы свидетель признался в
преступлении и рассказал о фактах, что некомпетентно, неуместно, несущественно
и никак не связано с рассматриваемым делом, а потому я советую моему клиенту,
то есть свидетелю, не отвечать на этот вопрос, так как ответ может быть
поставлен ему в вину.
– Вы действительно считаете, что ответ на этот вопрос даст
возможность инкриминировать что-то вашему подзащитному?
– Да, ваша честь.
– В этих условиях, принимая во внимание то, как был
поставлен вопрос, суд считает естественным для себя не принуждать свидетеля к
ответу на вопрос, пока окружной прокурор не предоставит ему полный иммунитет.
Окружной прокурор собирается это сделать?
– Окружной прокурор этого делать не собирается, – ответил
Гамильтон Бергер. – Окружного прокурора уже использовали в этой игре между
Мейсоном, Гилмором и Бенксом. Окружной прокурор не только не собирается
предоставлять и далее статус неприкосновенности этому свидетелю, но и ставит
своей целью обвинить данного свидетеля в любом совершенном преступлении в
пределах его юрисдикции, которое не включено в предоставленный ранее иммунитет.
И в который раз за время разбирательства этого дела, теряя
контроль над собой, Гамильтон Бергер повысил голос:
– Я предъявлю обвинение Родни Бенксу в растрате денег,
предъявлю обвинение за превышение скорости, предъявлю ему обвинение в том, что
он плевал на улице!..
– При данных обстоятельствах, – перебил его судья Майлз,
улыбаясь, – не нахожу оснований для принуждения его к даче показаний.
– Послушайте, – обратился Мейсон к Бенксу. – Когда вы
поняли, что разоблачение неизбежно, вы отправились в офис, залезли в секретный
сейф в полу и забрали все имевшиеся там наличные деньги, не так ли?
– Не отвечайте, не отвечайте, не отвечайте! – закричал
Гилмор. – Вам инкриминируют ответ! – Гилмор повернулся к судье Майлзу: – Я
протестую против такой формы перекрестного допроса. Адвокат хорошо знает, что
он делает: он ставит моего клиента в тяжелое положение, подвергая риску.
– Но все в суде только что слышали заявление окружного
прокурора… И совершенно не обязательно произносить по этому поводу целую речь,
можно просто заявить о возражении, – разъяснил судья.
– Я протестую против того, что вопрос требует ответа,
который даст возможность инкриминировать моему клиенту любое преступление,
поэтому я ему советую не отвечать на вопрос.
– Вы слышали заявление вашего адвоката? – спросил судья
Майлз у Родни Бенкса. – Вы согласны с такой позицией?
– Да, это и моя позиция.
– При данных обстоятельствах позиция свидетеля понятна, и
суд не видит причин заставить его отвечать, – сказал судья.
– Я закончил перекрестный допрос, – заявил Мейсон.
– О ваша честь, это все выглядит так безнадежно! Все это
становится похожим на фарс! – возмутился Гамильтон Бергер. – Обвинение считает,
что…
Тут снова встал Мейсон:
– Могу я пояснить суду это замечание?
– В чем дело? – удивился Майлз. – Мне кажется, в интересах
вашей клиентки было бы лучше, если бы окружной прокурор довел до конца мысль о
том, что он собирается заявить. Если я правильно оцениваю ситуацию, он
собирается внести предложение.
– Прежде чем он внесет любое предложение, я прошу суд
вызвать еще раз одного свидетеля для перекрестного допроса.
– Кого из свидетелей?
– Мисс Лоррейн Лоутон.
Гамильтон Бергер поднялся, чтобы возразить, но внезапно в
его глазах мелькнул азартный огонек, и он молча сел на место.
– У окружного прокурора есть возражения? – спросил судья.
– Возражений нет, – ответил Бергер.
С сомнением посмотрев на Мейсона, судья сказал:
– Я хочу сказать вам, господин адвокат, что дело находится
на такой стадии рассмотрения, когда перекрестный допрос свидетеля обвинения
вряд ли улучшит положение обвиняемой. Боюсь, он может его только ухудшить.
– Я это вполне понимаю, – располагающе улыбнулся Мейсон. –
Но от имени моей подзащитной заявляю, что она не хочет быть оправдана при
обстоятельствах, которые оставят несмываемое пятно на ее репутации. Моя
подзащитная желает установления правды, только правды и ничего, кроме правды.
– Избежим излишнего разглагольствования, – призвал Гамильтон
Бергер. – Вызывайте свидетельницу и будьте осторожны, так как сами можете
угодить в ловушку.
– Последнее замечание абсолютно не мотивировано, – ответил
судья Майлз. – Суд вполне реально может оценить обстоятельства, с которыми
столкнулся обвинитель, но суд не собирается по этой причине смягчать декорум. А
теперь, мистер Мейсон, вы повторно намеревались вызвать мисс Лоррейн Лоутон?
– Да, ваша честь.
– Мисс Лоррейн Лоутон, прошу занять место свидетеля.
Когда она вошла в зал заседаний, судья Майлз заметил, что
нет нужды вновь давать присягу, так как она уже дана ранее, однако напомнил:
– Вы, мисс Лоутон, все еще находитесь под действием данной
вами клятвы говорить только правду и ничего, кроме правды. А теперь, мистер
Мейсон, начинайте перекрестный допрос.
– Вы состоите в дружбе с подзащитной? – начал Мейсон.
– Да.
– И с ее братом – тоже?
– Да.
– Вы работаете на форелевой ферме Осгуда?
– Да.
– Мы это уже обсуждали, – напомнил Гамильтон Бергер.
– Я задаю предварительные вопросы, чтобы меня не обвинили в
несправедливом подходе к свидетелю.
– Продолжайте, – кивнул судья.
– Вы встречались с Родни Бенксом третьего числа этого месяца
после того, как его выпустили из тюрьмы на поруки?
– Да, встречалась.
– Вы знали о том, что Родни Бенкс должен был встретиться со
своей сестрой после того, как вы расстанетесь?
– Да, знала.
– Они должны были увидеться в мотеле «Фолей», который
находится недалеко от форелевой фермы, на которой вы работаете?
– Да, там.
– В тот вечер вы были на ферме Осгуда?
