– До сих пор не могу понять, как вам все это удалось
распутать, мистер Мейсон.
Мейсон подмигнул своей секретарше.
– Я и сам этого не могу понять. Ваш брат, как видите, ничего
не знал об этом тайнике в конторе Фремона. Но он имел представление о деньгах,
лежавших в официальном сейфе, где сумма доходила иногда до семисот долларов.
Фремон же всячески старался соблазнить его деньгами, даже за коллекции требовал
брать наличными, и в пятницу после полудня, когда все банки уже были закрыты,
Родни пришлось держать вырученное у себя до понедельника. Фремону также было
известно, что ваш брат увлекается скачками и все выходные проводит на бегах. Он
как бы специально подталкивал парня, чтобы тот взял «взаймы» из суммы,
полученной за коллекцию Фремона. А потом поставил бы на лошадей. Родни Бенкс
попался на эту удочку, и «заимствование» вошло у него в привычку. А когда Родни
стал проигрывать, сумма его долга перевалила за восемьсот долларов. Именно в
этот момент Фремон и захлопнул ловушку.
– Но почему?! – вскричала Ненси.
– Потому что Фремон долгое время волочился за вами и никогда
не забывал той пощечины, которую получил когда-то. Поэтому твердо решил, что
рано или поздно заставит вас обратиться к нему за помощью. Он знал, как вы
любите брата, и ему казалось, что, как только тот попадет в тюрьму, вы будете
его умолять принять от вас деньги для возмещения растраты и забрать обратно
жалобу на Родни, которую он подал в полицию. К тому времени как Фремон уже
решил было, что его дело в шляпе, Родни обратился к вам, Ненси, с просьбой
поставить на не известную никому лошадку. Скажу откровенно, это было очень
рискованное предприятие, но то же самое сделал бы и сам Родни. Неизвестная
лошадь вышла победительницей, и тут же на горизонте появился Фремон, требуя все
деньги под тем предлогом, что ставки делались из украденной у него суммы.
Он был в ярости от вашего выигрыша, от того, что я сумел
получить его в кассе, но он ни в чем не мог ни обвинить меня, ни заставить
отдать ему деньги.
Фремон понимал, что я передам деньги только вам, за вычетом
своего гонорара. Знал он и то, что вы припаркуете свою машину на стоянке около
своего дома. Это он соорудил себе маску из носового платка и ограбил вас,
будучи абсолютно уверенным, что вся сумма была тогда у вас в руках, что деньги
принадлежат ему, а забрать то, что принадлежит тебе, не считается
преступлением.
Однако после ограбления он обнаружил, что денег в пачке
оказалось намного меньше, чем было спрятано в его тайнике. Он не мог знать, что
из этой суммы вы заплатили за Родни залог в пять тысяч долларов и что отдали
брату часть своего выигрыша. Он просто решил, что вы что-то припрятали.
Каким-то образом, видимо через частное детективное
агентство, он выяснил, что вы остановились в мотеле «Фолей», поэтому-то он туда
и отправился, чтобы вернуть недостающее.
Что ни один из вас не принял в расчет, Ненси, так это то,
что Холстэд знал о тайнике и о хранящихся в нем деньгах и что он решил его
полностью обчистить именно в этот момент, понимая, что все подозрения падут на
Родни.
Однако Фремон все же подозрительно отнесся к поведению
Холстэда, заподозрив и его в краже денег.
Холстэд последовал за Фремоном в мотель «Фолей». Что там
произошло, мы знаем только со слов Холстэда, но, похоже, он говорит правду, и
это подтверждается фактами.
Холстэд предложил Фремону заключить мировую, согласно
которой сам Холстэд обязался не сообщать властям о торговле Фремона крадеными
вещами и за это оставлял у себя все взятые им деньги. И еще он требовал, чтобы
с Родни были сняты все обвинения.
Однако все пошло не так, как они задумали: между ними в
мотеле возникла ссора, и Фремон вытащил револьвер, а Холстэд попытался его
вырвать у него, прежде чем тот выстрелит. Фремон, сопротивляясь, попятился,
поскользнулся на мокром полу ванной и упал. При падении пистолет выстрелил, и
пуля угодила ему прямо в сердце.
Холстэд запаниковал. Ему надо было срочно придумывать себе
алиби. Вспомнив, чтó вы, Ненси, говорили по поводу сухого льда – что его
можно использовать для понижения температуры тела убитого, дабы запутать при
расследовании полицию, – он отправился на ферму Осгуда. Сначала он бросил револьвер
в бак для мусора, затем залез в холодильник, открыв запор, взял нужное
количество льда и, вернувшись в мотель, обложил пакетами тело Фремона. Потом
вернулся в контору Фремона, открыл тайник, взял деньги и отправился туда, где,
как он полагал, ваш брат хранит наличные резервные деньги. Он нашел их,
подложил в пачку одну из стодолларовых купюр, номера которых были у него
переписаны. Таким образом он, оставаясь чистеньким, собирался и дальше
шантажировать Родни.
– Как же вы, мистер Мейсон, догадались, что у Холстэда в
бумажнике хранятся остальные купюры? – спросила Делла Стрит.
– Ответ на этот вопрос я отыскал… в аккуратном почерке этого
джентльмена, которым были записаны номера этих купюр в его записной книжке.
Номера были длинными, но писались, видимо, неспешно, красиво, чуть ли не
каллиграфическим почерком, каждый номер – на отдельной строчке… И совершенно
ясно, что, сидя неудобно, где-нибудь на полу, так тщательно вывести цифры этих
длинных номеров просто невозможно. Для этого Холстэду нужно было устроиться за
столом и записать номера в спокойной обстановке, не торопясь. А чтобы оградить
себя от всяких подозрений, одну из этих купюр он подбросил Родни. Я просто
уверен, будь у него в запасе время, остальные три банкнота Холстэд спрятал бы в
ваших вещах, Ненси…
Скажу вам откровенно, я, конечно, рисковал, отправляясь на
скачки… Однако риск этот, как и ставка на Ду Боя, оправдал себя… И я ни о чем
не жалею.
Ненси, не в силах сдержаться, бросилась к Мейсону и в порыве
благодарности крепко обняла его.
– Я только и могу сказать, – сквозь слезы проговорила
девушка, – что очень признательна вам. Как и мой брат. Вы так рисковали. Так…
– Но ведь риск был оправданный, и в нашем деле он не раз еще
себя оправдает, – улыбаясь ответил Мейсон.
