Мистер Саттертуэйт принялся читать с живейшим любопытством:
«Дорогой сэр Чарлз, не знаю, когда это письмо до вас дойдет.
Надеюсь, скоро. Я так тревожусь, просто не знаю, что делать. Думаю, вы уже
знаете из газет о смерти сэра Бартоломью Стренджа. Понимаете, дело в том, что
скончался он точно так же, как мистер Беббингтон. Таких совпадений просто не
бывает… Не может быть, и все тут… Я страшно обеспокоена всем этим…
Послушайте, может быть, вы вернетесь и что-нибудь
предпримете? Возможно, мои выводы покажутся вам слишком уж поспешными, но ведь
у вас и раньше были подозрения, только никто не хотел к вам прислушаться. И вот
теперь убит не кто-нибудь, а ваш друг. Если вы не вернетесь, никто никогда не
докопается до истины, а вы можете это сделать, я уверена. Я всей душой это
чувствую…
Да, вот еще что. Я серьезно тревожусь об одном человеке… Он
здесь абсолютно ни при чем, уверена, но все получилось как-то странно. Право,
не умею объяснить всего этого в письме… Может быть, вы все-таки вернетесь? И
выясните всю правду. Уверена, у вас получится.
Искренне ваша
Мими».
— Ну, что? — нетерпеливо спросил сэр Чарлз. — Конечно,
немного сумбурно, видно, она очень спешила. Что скажете?
Мистер Саттертуэйт медленно сложил листок, стараясь выиграть
время. Да, письмо сумбурно, но он отнюдь не был уверен, что оно написано в
спешке. Напротив, ему показалось, что оно тщательно продумано. Оно взывало к
самолюбию сэра Чарлза, его благородству и мужеству.
Мистер Саттертуэйт, который довольно хорошо изучил сэра
Чарлза, был убежден, что он клюнет на эту приманку.
— Кто этот «один человек», как вы думаете? — спросил мистер
Саттертуэйт.
— Мендерс, я полагаю.
— Он что, тоже там был?
— Вероятно. Правда, не понимаю, как он там оказался. Толли
встречался с ним только раз — в тот вечер, у меня. Почему он пригласил
Мендерса, не представляю.
— Он что, часто устраивал такие приемы?
— Раза три-четыре в году. И уж непременно в день начала
ежегодных скачек «Сент-Леджер».
— И подолгу он бывал в Йоркшире?
— Да, у него там большой санаторий.., или частная лечебница,
как угодно. Он купил и восстановил старинное поместье Мэлфорт-Эбби и на его
территории построил санаторий.
— Понятно.
Мистер Саттертуэйт немного помолчал.
— Интересно, кто еще был в числе приглашенных? — сказал он.
Сэр Чарлз предположил, что это легко можно узнать из газет,
и они вдвоем принялись просматривать разделы светской хроники.
— Ага, вот оно, — сказал сэр Чарлз и стал читать вслух:
«Сэр Бартоломью Стрендж, как обычно, в день начала ежегодных
скачек „Сент-Леджер“ приглашает друзей погостить в его загородном доме в
Йоркшире. Среди приглашенных лорд и леди Идеи, леди Мэри Лигптон Гор, сэр
Джослин и леди Кемпбелл, капитан Дейкерс и миссис Дейкерс, мисс Анджела
Сатклифф, известная актриса».
Сэр Чарлз и мистер Саттертуэйт посмотрели друг на друга.
— Дейкерсы, Анджела Сатклифф, — сказал сэр Чарлз, — но ни
слова об Оливере Мендерсе.
— Давайте посмотрим сегодняшнюю «Континентал дейли мейл», —
предложил мистер Саттертуэйт. — Может быть, там что-нибудь есть?
Сэр Чарлз стал не спеша перелистывать газету, и вдруг он
весь напрягся.
— Господи! Вы только послушайте, Саттертуэйт.
«В ходе расследования по делу покойного сэра Бартоломью
Стренджа сегодня подтвердился вердикт, гласящий, что смерть наступила
вследствие отравления никотином. Сведениями о том, кем и каким образом был
использован этот яд, следствие не располагает».
Сэр Чарлз нахмурился.
— Отравлен никотином. Звучит не очень убедительно — как-то
не верится, что от никотина может случиться удар. Ничего не понимаю.
— И что же вы намерены делать?
— Что делать? Заказать на сегодняшний же вечер место в
спальном вагоне «Голубого экспресса».
— Отлично, — сказал мистер Саттертуэйт. — Вероятно, и я
поступлю точно так же.
— И вы? — удивился сэр Чарлз.
— Именно. Такие происшествия как раз по моей части, —
скромно ответил мистер Саттертуэйт. — Я.., э-э.., у меня есть некоторый опыт. К
тому же я хорошо знаю полковника Джонсона, начальника тамошней полиции. Такое
знакомство нам пригодится.
— Спасибо, старина, — с чувством сказал сэр Чарлз. — Итак,
иду в железнодорожную контору.
«А девица-то не промах, — подумал мистер Саттертуэйт. —
Своего добилась. Заставила-таки сэра Чарлза вернуться. Знать бы еще, что в ее
письме правда, а что она присочинила. Мисс Литтон Гор обожает приключения, это
бесспорно».
Пока сэр Чарлз добывал билеты, мистер Саттертуэйт
прогуливался по парку, не без приятности для себя размышляя о мисс Литтон Гор.
Ее находчивость и напористость восхищали его, заставляя умолкнуть слабенький голос
викторианской нравственности, осуждающей тех представительниц прекрасного пола,
которые в сердечных делах осмеливаются поступать слишком решительно, отнимая
эту возможность у сильной половины рода человеческого.
Мистер Саттертуэйт, как уже упоминалось, отличался редкой
наблюдательностью. Внезапно он прервал свои размышления о женском поле вообще и
о мисс Литтон Гор в частности, воскликнув про себя: «Ну и голова, ни дать ни
взять — яйцо! Где-то я уже ее видел… Но где?»
Обладатель головы столь редкостной формы сидел на скамье,
задумчиво глядя в пространство. Это был коротенький человечек с большущими
усами, которые до смешного не вязались с его ростом.
Невдалеке, недовольно хмурясь и переминаясь с ноги на ногу,
стояла маленькая английская девочка. Время от времени она в задумчивости
принималась пинать носком туфельки бордюр, окаймляющий клумбу с лобелией
[4]
.
— Ну, что ты делаешь, дорогая! Перестань, пожалуйста, —
рассеянно сказала ей мать и снова погрузилась в модный журнал.
— А что мне еще делать? — буркнула малышка. Низенький
человечек обернулся к девочке, и тут мистер Саттертуэйт узнал его.
— Мосье Пуаро, — сказал он. — Какая приятная неожиданность!
Мосье Пуаро поднялся со скамьи и отвесил изысканно-вежливый
поклон:
