— Несчастная, — тихо сказал мистер Саттертуэйт и взглянул на
Пуаро.
Выражение его лица потрясло мистера Саттертуэйта — у него
даже мурашки по спине пошли.
— Кто-то знал, что она собирается встретиться с нами, и убил
ее, — сказал он. — Убил, чтобы она не могла рассказать…
Пуаро кивнул.
— Да, наверное.
— Чтобы она не сказала нам того, что знала.
— Или того, чего не знала… Но не будем терять времени. Нам
еще многое предстоит сделать. Больше жертв быть не должно. Мы обязаны об этом
позаботиться.
Мистер Саттертуэйт не мог удержаться от вопроса:
— Вы говорили, что знаете, кто убийца. А то, что здесь
произошло, не противоречит вашей версии?
— Отнюдь. Однако убийца гораздо опаснее, чем я предполагал.
Теперь я это понял. Мы должны быть очень осторожны.
Они рассказали о телеграмме старшему инспектору Кроссфилду,
который пошел их проводить. Оказалось, что она была отправлена из Мелфортского
почтового отделения. Ее принес какой-то мальчишка. Молодая телеграфистка хорошо
это запомнила, потому что телеграмма очень ее взволновала — в ней упоминалось о
смерти сэра Бартоломью Стренджа.
Пообедав со старшим инспектором Кроссфилдом, мосье Пуаро и
мистер Саттертуэйт снова приступили к расследованию.
К шести часам вечера они отыскали мальчика, который принес
телеграмму на почту. Телеграмму ему дал какой-то нищий. «А этому нищему, —
бойко тараторил мальчик, — ее дала „чокнутая“ леди из дома, что стоит в парке.
Завернула в телеграмму две монеты по полкроны и бросила из окна». Нищий
говорит: «Дело тут темное, не хочу в него путаться», дает мне полкроны, сдачу,
говорит, возьми себе, а сам сматывается.
Решили, что надо попытаться найти нищего, а пока им здесь
больше нечего было делать, и они отправились в Лондон. Домой приехали около
полуночи. Сэр Чарлз их ждал. Мими он отправил к леди Мэри.
Друзья решили обсудить положение.
— Mes amis
[42]
, — сказал Пуаро, — послушайте меня. Есть
только один способ распутать это дело — заставить работать серые клеточки.
Носиться по Англии туда-сюда, без конца всех опрашивать — бессмысленно, это
дилетантство. Истину можно установить только путем логических умозаключений.
Сэр Чарлз, кажется, был в этом не слишком уверен.
— И что же вы намерены делать?
— Намерен думать. Дайте мне на это двадцать четыре часа.
Сэр Чарлз, чуть улыбаясь, покачал головой.
— И таким путем вы надеетесь узнать, что сообщила бы нам
миссис де Рашбриджер, будь она жива?
— Именно.
— Едва ли это возможно. Однако, мосье Пуаро, поступайте как
знаете. Сам я не в силах разгадать эту тайну. Сдаюсь и признаю свое поражение.
Впрочем, у меня теперь совсем иное на уме.
Возможно, сэр Чарлз надеялся, что его начнут расспрашивать,
но его ожидания не оправдались. Правда, мистер Саттертуэйт заметно оживился, но
Пуаро, казалось, целиком ушел в свои мысли.
— Ну, мне пора, — вздохнул сэр Чарлз. — Ах, да вот еще что.
Я тревожусь о мисс Уиллс.
— Почему?
— Она уехала.
Пуаро удивленно на него уставился.
— Уехала? Куда?
— Никто не знает. Получив вашу телеграмму, я еще раз все
обдумал. Я ведь вам говорил, мисс Уиллс что-то скрывает от нас, я был уверен в
этом и решил в последний раз попытаться выведать у нее всю правду. Приехал к
ней около половины десятого. Оказалось, что она еще утром уехала в Лондон,
обещала к вечеру вернуться, а потом от нее принесли телеграмму, где она
сообщает, что на день-другой задерживается и просит не беспокоиться.
— А есть основания беспокоиться?
— Пожалуй. Понимаете, она ничего с собой не взяла.
— Странно, — тихо сказал Пуаро.
— Да. Кажется, будто… Не знаю. Мне как-то не по себе.
— Я же ее предупреждал, — буркнул Пуаро. — Всех
предупреждал. Помните, как я тогда всех просил: «Говорите! Говорите, пока не
поздно!»
— Да, да. Вы думаете, она тоже?..
— Есть у меня кое-какие соображения, — ответил Пуаро. — Но
пока я предпочел бы их не обсуждать.
— Сначала дворецкий Эллис, теперь мисс Уиллс. Где же
все-таки Эллис? Не верится, что полиция до сих пор не напала на его след.
— Они ищут тело не там, где надо, — сказал Пуаро.
— Тело? Стало быть, вы согласны с Мими? Думаете, он мертв?
— Во всяком случае, живым мы его не увидим.
— Боже мой! — вырвалось у сэра Чарлза. — Какой-то кошмар!
Ничего не понятно.
— Напротив, все понятно и логично.
Сэр Чарлз пристально посмотрел на него.
— Как? Вы шутите?
— Отнюдь. Это подсказывает мне моя железная логика.
Самоуверенность Пуаро явно задела сэра Чарлза.
— Не понимаю, — бросил он. — Выходит, я не умею мыслить
логически.
Мистер Саттертуэйт тоже с удивлением смотрел на сыщика.
— Вы мыслите как актер, сэр Чарлз, — творчески, оригинально,
невольно привнося в жизнь драматический эффект. Мистер Саттертуэйт заядлый
театрал, он и мыслит как зритель, который наблюдает действие на сцене, игру
характеров, чутко воспринимает атмосферу. А я.., у меня трезвый ум. Я вижу
только голые факты, ни тебе романтического флера, ни огней рампы.
— Ну что ж, в таком случае оставляем вас наедине с вашими
мыслями.
— Да. На двадцать четыре часа. Об этом я и хотел вас
просить.
— Тогда желаем удачи. Покойной ночи.
Когда они вышли, сэр Чарлз раздраженно бросил:
— Этот тип слишком уж возомнил о себе.
Мистер Саттертуэйт улыбнулся. Главная роль! В этом все дело.
— Сэр Чарлз, вы только что сказали: «У меня теперь совсем
иное на уме». Что вы имели в виду?
На лице актера появилось застенчиво-глуповатое выражение,
столь хорошо знакомое мистеру Саттертуэйту. Сколько раз он ловил его на лицах
счастливых влюбленных во время свадебных церемоний на Ганновер-сквер!
