— Ну, и как тебе мое убежище? — спросила Елена. Голос у нее был простуженный.
Алиса чуть не ляпнула какую-то глупость в стиле «гламурненько», но вовремя себя одернула и сказала:
— Ну, не знаю. Мрачно тут, если честно. И холодно.
— Холодно, — кивнула Елена. — Ты знаешь, что призраки не любят холод?
Алиса покачала головой.
— Призракам и так холодно, если можно так выразиться. Призрак — это энергетическое нечто, поэтому он любит тепло — чем горячее, тем лучше, потому что так он иногда кажется себе живым. Иногда.
Елена выдохнула — у нее изо рта пошел пар.
— Поэтому я и живу здесь — сюда ни одно привидение не прорвется, — усмехнулась она.
— А вы? — тихо спросила Алиса.
— А я сильная, — мрачно произнесла Елена. — Но и мне тяжело. Просто невыносимо! — воскликнула она. — Я так больше не могу!
Алиса скорчила рожицу, которой следовало выразить сочувствие, но вышла довольно мерзкая гримаса — мороз сковал щеки.
— Ты должна спасти меня, — сказала Елена, вставая с кресла. — Я здесь долго не выдержу. Ты, конечно, девчонка, дура, но я тебя научу. Поверь, я щедро расплачусь за помощь.
Алиса хотела было возразить, что она не дура, но передумала.
Елена подошла к ней, взяла за подбородок — ужасный фамильярный жест. Но Алиса не отшатнулась, а лишь с негодованием взглянула Елене в глаза.
— Я отдам тебе часть души, — прошептала Елена. — И мы будем в расчете. Ты уверена, что готова на это? Тсс! — предупредила она ответ. — Ты уже не будешь собой. Не будешь и мной. Ты станешь новой Алисой, в тебе появится нечто незнакомое, и, вполне возможно, это тебе не понравится. Не все умеют быть сильными.
Алиса лишь закатила глаза.
— Я буду приходить к тебе во сне, — продолжила Елена. — Сон, к счастью, твое личное пространство, другие ведьмы не могут проникнуть туда. Но на всякий случай носи амулет. Как его сделать, прочитаешь в «Новой магии для ведьм», восемнадцатого века, второе издание. Главное, перед тем как лечь спать, принимай настой белладонны с лавандой, пропорция один к трем. Мне нужно, чтобы ты спала спокойно. Ну, и во сне знания лучше усваиваются. Запомнила?
Алиса кивнула.
— Садись! — Елена кивком головы указала на кресло. — Нужно скрепить договор. Нас свяжут узы покрепче кровных, ты всегда будешь в моей душе, а я в твоей.
Алиса устроилась в кресле, завернувшись в медвежью шкуру, которая все еще воняла животиной.
Елена подошла к огню и опустила в него руки. Алиса с легким недоумением следила за ней, но вскоре уже не понимала, на что смотрит — на ведьму или на огонь, — она почувствовала, как сильно устала, глаза закрывались.
— Посмотри на меня, — услышала она голос, вздрогнула и с трудом разлепила веки.
Елена присела на корточки, занесла нож — ледяной, и сердце Алисы екнуло так громко, что она чуть не оглохла. Промелькнула мысль: эта сумасшедшая ее убьет, но та лишь сделала себе порез на ладони. Разумеется, никакая кровь не пошла — из раны засочился холодный белый свет. Елена порезала вторую руку. И быстро, не успела Алиса понять, что происходит, полоснула сразу по обеим ее ладоням. Алиса дернулась только по привычке.
— Мне не больно, — с удивлением произнесла она.
— Призраки ощущают лишь холод, — пояснила Елена. — Ну а теперь самое главное.
Она вцепилась руками в ладони Алисы. Поначалу казалось, что ее бьет током — не сильно, как от телефонной розетки, но вскоре Алиса почувствовала, как она наполняется силой. В нее проникал поток чистой энергии — настолько сильный, что она бы, наверное, улетела через окно прямо в небо — если бы Елена ее не держала. Это было здорово! Восхитительно! Кайф!
Алиса прикрыла глаза и расслабилась, как на приеме у массажиста, — она чувствовала энергетические потоки всем своим духом, всеми фибрами души — на этот раз в прямом смысле. Через некоторое время возбуждение прошло, и Алиса погрузилась в блаженство — ее окружали благостные видения и мысли, в этом счастливом состоянии она и заснула, все еще ощущая руки Елены, сжимавшие ее ладони.
Глава 24
Алиса открыла глаза и поняла, что чувствует себя замечательно — как будто выспалась теплой летней ночью в гамаке на берегу Тихого океана.
— Ты как? — поинтересовалась незнакомая девушка.
Девушка выглядела не очень: волосы нуждались в стрижке, коже не помешала бы косметическая маска и чистка лица, а одежду она не меняла, похоже, лет пять. Но голос показался знакомым. Алиса поднапряглась и даже резко поднялась с земли:
— Маша?! — воскликнула она.
Девица кивнула.
— Если ты ничего не скажешь о прыще у меня на лбу, буду тебе очень благодарна, — произнесла Маша.
Алиса, конечно, уставилась на прыщ, но промолчала.
— Алиса! — бросилась к ней Лиля. — Какая же ты глупая! Зачем согласилась?
— А что? — Алиса встала на ноги и исподлобья оглядела родственницу.
Лиля нервничала. Заметно было, что она в замешательстве — то ли не знает, с чего начать, то ли подбирает выражения…
— В чем дело? Что не так? — подбадривала ее Алиса, которую уже раздражала эта немая сцена с кусанием губ и заламыванием рук.
— Пойдем-мте в м-машину! — клацая зубами, предложила Марьяна, переминавшаяся с ноги на ногу. — Башка мерзнет!
Они направились к дороге.
— Лиля! — приставала Алиса. — По-моему, тебе есть что рассказать.
— Есть, — соглашалась Лиля.
— Кто это? — воскликнула Нина.
И все уставились на ярко-красный «Бентли», припаркованный неподалеку от «Хаммера».
Но тут дверь машины открылась и оттуда вышла Римма. В довольно простецком наряде — джинсы, куртка и кожаный бомбер. В кроссовках!
— Живы? — полюбопытствовала Римма.
— Вот эта чучундра… — Лиля кивком головы указала на Алису, — теперь наследница Елены!
— Что? — у Риммы отвисла челюсть.
— Со всеми ее долгами! — добавила Лиля.
— Обалдеть… — растерялась Римма.
Не разозлилась, не пожелтела от зависти, а просто растерялась.
— Ничего себе поворот… — протянула она. — Кто б знал…
— Слушайте, вам не кажется, что это самое настоящее хамство? — вмешалась Марьяна. — Хватит шифроваться! В чем дело?
Римма переглянулась с Лилей и развела руками. После чего полезла на заднее сиденье своего роскошного «Бентли», вынула плетеную корзину, два здоровых термоса, бутылку лимонада, постелила на багажник клеенку и сказала:
— Угощайтесь! Там бутерброды и пирожки.
Алиса собралась было высказать все, что накопилось в душе за время насильственного общения с Риммой, но та ее предупредила:
