– Теперь мы точно знаем, когда было совершено преступление.
– Да. Подумайте только – как удобно! – сказал Пуаро, и
что-то в его голосе заставило обоих собеседников взглянуть на него с
любопытством.
– Вы говорите, будто сами слышали, как Рэтчетт без двадцати
час разговаривал с проводником?
Пуаро рассказал, как это было.
– Что ж, – сказал мсье Бук, – во всяком случае, это доказывает,
что без двадцати час Кассетти, или Рэтчетт, как я буду его по-прежнему
называть, был жив.
– Если быть совершенно точным, без двадцати трех час.
– Значит, выражаясь официальным языком, в ноль тридцать семь
мистер Рэтчетт был еще жив. По крайней мере, один факт у нас есть.
Пуаро не ответил. Он сидел, задумчиво глядя перед собой.
В дверь постучали, и в купе вошел официант.
– Ресторан свободен, мсье, – сказал он.
– Мы перейдем туда. – Мсье Бук поднялся.
– Можно мне с вами? – спросил Константин.
– Ну конечно же, дорогой доктор. Если только мсье Пуаро не
возражает.
– Нисколько. Нисколько.
После короткого обмена любезностями: «Apres vous, monsieur».
– «Mais non, apres vous»,
[23]
– они вышли в коридор.
Часть II. Показания свидетелей
Глава 1
Показания проводника спальных вагонов
В вагоне-ресторане все было подготовлено для допроса. Пуаро
и мсье Бук сидели по одну сторону стола. Доктор – по другую. На столе перед
Пуаро лежал план вагона Стамбул – Кале. На каждом купе красными чернилами было
обозначено имя занимавшего его пассажира. Сбоку лежала стопка паспортов и
билетов. Рядом разложили бумагу, чернила, ручку, карандаши.
– Все в порядке, – сказал Пуаро, – мы можем без дальнейших
проволочек приступить к расследованию. Прежде всего, я думаю, нам следует
выслушать показания проводника спального вагона. Вы, наверное, знаете этого
человека. Что вы можете сказать о нем? Можно ли отнестись с доверием к его
словам?
– Я в этом абсолютно уверен. Пьер Мишель служит в нашей
компании более пятнадцати лет. Он француз, живет неподалеку от Кале. Человек в
высшей степени порядочный и честный. Но особым умом не отличается.
Пуаро понимающе кивнул:
– Хорошо. Давайте поглядим на него.
К Пьеру Мишелю отчасти вернулась былая уверенность, хотя он
все еще нервничал.
– Я надеюсь, мсье не подумает, что это мой недосмотр, –
испуганно сказал Мишель, переводя глаза с Пуаро на Бука. – Ужасный случай. Я
надеюсь, мсье не подумает, что я имею к этому отношение?
Успокоив проводника, Пуаро приступил к допросу. Сначала он
выяснил адрес и имя Мишеля, затем спросил, как давно он работает в этой
компании и на этой линии в частности. Все это он уже знал и вопросы задавал
лишь для того, чтобы разговорить проводника.
– А теперь, – продолжал Пуаро, – перейдем к событиям прошлой
ночи. Когда мистер Рэтчетт пошел спать, в котором часу?
– Почти сразу же после ужина, мсье. Вернее, перед тем как мы
выехали из Белграда. В то же время, что и накануне. Он велел мне, пока будет
ужинать, приготовить постель, что я и сделал.
– Кто входил после этого в его купе?
– Его лакей, мсье, и молодой американец, его секретарь.
– И больше никто?
– Нет, мсье, насколько мне известно.
– Отлично. Значит, вы видели или, вернее, слышали его в
последний раз именно тогда?
– Нет, мсье. Вы забыли: он позвонил мне без двадцати час,
вскоре после того, как поезд остановился.
– Опишите точно, что произошло.
– Я постучался в дверь, он отозвался – сказал, что позвонил
по ошибке.
– Он говорил по-французски или по-английски?
– По-французски.
– Повторите в точности его слова.
– Се n’est rien, je me suis trompe.
[24]
– Правильно, – сказал Пуаро. – То же самое слышал и я. А
потом вы ушли?
– Да, мсье.
– Вы вернулись на свое место?
– Нет, мсье. Позвонили из другого купе, и я сначала пошел
туда.
– А теперь, Мишель, я задам вам очень важный вопрос: где вы
находились в четверть второго?
– Я, мсье? Сидел на скамеечке в конце вагона лицом к
коридору.
– Вы в этом уверены?
– Ну конечно же… Вот только…
– Что – только?
– Я выходил в соседний вагон, в афинский, потолковать с
приятелем. Мы говорили о заносах. Это было сразу после часа ночи. Точнее
сказать трудно.
– Потом вы вернулись в свой вагон… Когда это было?
– Тогда как раз раздался звонок, мсье… Я помню, мсье, я уже
говорил вам об этом. Меня вызывала американская дама. Она звонила несколько
раз.
– Теперь и я припоминаю, – сказал Пуаро. – А после этого?
– После этого, мсье? Позвонили вы, и я принес вам
минеральную воду. Еще через полчаса я постелил постель в другом купе – в купе
молодого американца, секретаря мистера Рэтчетта.
– Когда вы пришли стелить постель, мистер Маккуин находился
в купе один?
– С ним был английский полковник из пятнадцатого номера. Они
разговаривали.
– Что делал полковник, когда ушел от Маккуина?
– Вернулся в свое купе.
– Пятнадцатое купе – оно ведь близко от вашей скамеечки, не
так ли?
– Да, мсье, это второе купе от конца вагона.
– Постель полковника была уже постелена?
– Да, мсье. Я постелил ему, когда он ужинал.
– В котором часу они разошлись?
– Не могу точно сказать, мсье. Во всяком случае, не позже
двух.
– А что потом?
– Потом, мсье, я просидел до утра на своей скамеечке.
