– Почему вы ушли от него?
– Он уехал в Восточную Африку, сэр, и больше не нуждался в
моих услугах. Но я уверен, сэр, что он не откажется дать обо мне отзыв. Я
прожил у него несколько лет.
– Сколько вы прослужили у мистера Рэтчетта?
– Немногим больше девяти месяцев, сэр.
– Благодарю вас, Мастермэн. Да, кстати, что вы курите –
трубку?
– Нет, сэр. Я курю только сигареты, недорогие сигареты, сэр.
– Спасибо. Пока все. – Пуаро кивком отпустил лакея.
Слуга встал не сразу – он явно колебался.
– Простите, сэр, но эта пожилая американка, она, что
называется, вне себя; говорит, что знает досконально все про убийцу. Она очень
взбудоражена, сэр.
– В таком случае, – Пуаро улыбнулся, – нам надо, не мешкая,
поговорить с ней.
– Вызвать ее, сэр? Она уже давно требует, чтоб ее провели к
начальству. Проводнику никак не удается ее успокоить.
– Пошлите ее к нам, мой друг, – сказал Пуаро, – мы выслушаем
все, что она хочет сообщить.
Глава 4
Показания пожилой американки
Когда миссис Хаббард, запыхавшись, ворвалась в вагон, от
возбуждения она еле могла говорить:
– Нет, вы мне скажите, кто тут главный? Я хочу сообщить
властям нечто оч-чень, оч-чень важное. И если вы, господа… – Ее взгляд блуждал
по купе.
Пуаро придвинулся к ней.
– Можете сообщить мне, мадам, – сказал он. – Только умоляю
вас, садитесь.
Миссис Хаббард тяжело плюхнулась на сиденье напротив.
– Вот что я вам хочу рассказать. Вчера ночью в поезде
произошло убийство, и убийца был в моем купе! – Она сделала эффектную паузу,
чтобы ее сообщение оценили по достоинству.
– Вы в этом уверены, мадам?
– Конечно, уверена. Да вы что? Я, слава богу, еще не сошла с
ума. Я вам расскажу все-все как есть. Так вот, я легла в постель, задремала и
вдруг проснулась – в купе, конечно, темно, но я чувствую, что где-то тут
мужчина! Я так перепугалась, что даже не закричала! Да вы и сами знаете, как
это бывает. И вот лежу я и думаю: «Господи, смилуйся, ведь меня убьют!» Просто
не могу вам передать, что я пережила! А все эти мерзкие поезда, думаю, сколько
в них убийств происходит, в газетах только об этом и пишут. И еще думаю: «А
моих драгоценностей ему не видать». Потому что я, знаете ли, засунула их в
чулок и спрятала под подушку. Это, кстати, не очень удобно – спать жестковато,
да вы сами знаете, как это бывает. Но я отвлеклась. Так вот… О чем я?
– Вы почувствовали, мадам, что в вашем купе находится
мужчина.
– Да, так вот, лежу я с закрытыми глазами и думаю: «Что
делать?» И еще думаю: «Слава богу, моя дочь не знает, в какой переплет я
попала». А потом все же собралась с духом, нащупала рукой кнопку на стене –
вызвать проводника. И вот жму я, жму, а никто не идет. Я думала, у меня сердце
остановится. «Боже ты мой, – говорю я себе, – может, всех пассажиров уже
перебили». А поезд стоит, и тишина такая – просто жуть! А я все жму звонок и
вдруг – слава тебе, господи! – слышу по коридору шаги, а потом стук в дверь.
«Входите!» – кричу и включаю свет. Так вот, хотите верьте, хотите нет, а в купе
ни души!
Миссис Хаббард явно считала этот момент драматической
кульминацией своего рассказа, а отнюдь не развязкой, как остальные.
– Что же было потом, мадам?
– Так вот, я рассказала обо всем проводнику, а он, видно,
мне не поверил. Видно, решил, что мне это приснилось. Я, конечно, заставила его
заглянуть под полку, хоть он и говорил, что туда ни одному человеку ни за что
не протиснуться. Конечно, и так ясно, что мужчина удрал; но он был у меня в
купе, и меня просто бесит, когда проводник меня успокаивает. Меня, слава богу,
никто еще не называл вруньей, мистер… я не знаю вашего имени…
– Пуаро, мадам, а это мсье Бук, директор компании, и доктор
Константин.
Миссис Хаббард с отсутствующим видом буркнула всем троим:
«Приятно познакомиться» – и самозабвенно продолжала:
– Так вот, учтите, я, конечно, не стану говорить, будто я
сразу во всем разобралась. Сначала я решила, что это мой сосед, ну, тот
бедняга, которого убили. Я велела проводнику проверить, заперта ли дверь между
купе, и конечно же, засов не был задвинут. Но я сразу приняла меры. Приказала
проводнику задвинуть засов, а как только он ушел, встала и для верности
придвинула к двери еще и чемодан.
– В котором часу это произошло, миссис Хаббард?
– Не могу вам точно сказать. Я была так расстроена, что не
посмотрела на часы.
– И как вы объясняете случившееся?
– И вы еще спрашиваете! Да, по-моему, это ясно как день! В
моем купе был убийца. Ну кто же еще это мог быть?
– Значит, вы считаете, он ушел в соседнее купе?
– Откуда мне знать, куда он ушел! Я лежала зажмурившись и не
открывала глаз.
– Значит, он мог удрать через соседнее купе в коридор?
– Не могу сказать. Я же говорю, что лежала с закрытыми
глазами. – И миссис Хаббард судорожно вздохнула. – Господи, до чего я
перепугалась! Если б только моя дочь знала…
– А вы не думаете, мадам, что до вас доносились звуки из
соседнего купе – из купе убитого?
– Нет, не думаю. Мистер… как вас… Пуаро. Этот человек был в
моем купе. О чем тут говорить, у меня ведь есть доказательства. – Миссис
Хаббард торжественно вытащила из-под стола огромную сумку и нырнула в нее. Она
извлекла из ее бездонных глубин два чистых носовых платка основательных
размеров, роговые очки, пачку аспирина, пакетик глауберовой соли, пластмассовый
тюбик ядовито-зеленых мятных лепешек, связку ключей, ножницы, чековую книжку,
фотографию на редкость некрасивого ребенка, несколько писем, пять ниток бус в
псевдовосточном стиле и, наконец, металлическую штучку, оказавшуюся при
ближайшем рассмотрении пуговицей.
– Видите эту пуговицу? Ну так вот, это не моя пуговица. У
меня таких нет ни на одном платье. Я нашла ее сегодня утром, когда встала. – И
она положила пуговицу на стол.
Мсье Бук перегнулся через стол.
– Это пуговица с форменной тужурки проводника! – воскликнул
он.
– Но ведь этому можно найти и естественное объяснение, –
сказал Пуаро. – Эта пуговица, мадам, могла оторваться от тужурки проводника,
когда он обыскивал купе или когда стелил вашу постель вчера вечером.
– Ну как вы все этого не понимаете – словно сговорились! Так
вот слушайте: вчера перед сном я читала журнал. Прежде чем выключить свет, я
положила журнал на чемоданчик – он стоял у окна. Поняли?
