– Ну как же! Эта шведка проверила засов у меня на глазах.
– Попробуем воспроизвести всю сцену. Вы лежите на полке –
вот так. Оттуда, как вы говорили, не видно, закрыта дверь или нет. Так?
– Да, не видно, потому что на ручке висела моя сумочка. О
господи, теперь мне придется покупать новую сумочку! Мне делается дурно, как
только взгляну на нее.
Пуаро поднял сумочку и повесил ее на ручку двери, ведущей в
соседнее купе.
– Совершенно верно, – сказал он, – теперь мне все понятно:
засов проходит прямо под ручкой, и сумочка его закрывает. С полки вам не было
видно, закрыта дверь или нет.
– А я вам что говорила?
– Эта шведка, мисс Ольсон, стояла вот здесь – между вами и
дверью. Она подергала засов и сказала вам, что дверь заперта.
– Совершенно верно.
– И все же она могла ошибиться, мадам. Вы сейчас поймете
почему, – втолковывал ей Пуаро. – Засов представляет собой обыкновенный
металлический брус – вот он. Если повернуть его вправо – дверь закрывается,
влево – открывается. Возможно, она просто толкнула дверь, а так как дверь была
закрыта с другой стороны, она и предположила, что дверь закрыта с вашей
стороны.
– Ну что ж, и очень глупо.
– Мадам, добрые и услужливые люди далеко не всегда самые
умные.
– Что правда, то правда.
– Кстати, мадам, вы ехали в Смирну этим же путем?
– Нет, я доехала на пароходе до Стамбула, там меня встретил
друг моей дочери мистер Джонсон – прелестнейший человек, вам обязательно надо с
ним познакомиться, – он показал мне Стамбул. Город меня разочаровал – сплошные
развалины. И всюду эти мечети, а в них заставляют надевать шлепанцы. Да, на
чем, бишь, я остановилась?
– Вы говорили, что вас встретил мистер Джонсон.
– Да, он посадил меня на французское торговое судно – оно
шло в Смирну, а там прямо на пристани меня уже ждал зять. Что скажет он, когда
услышит об этом! Дочь уверяла меня, что так ехать всего проще и удобнее. «Сиди
себе в купе до самого Парижа, – говорила она, – а там тебя встретит
представитель американской туристической компании. О господи, как мне
отказаться от билета на пароход? Ведь для этого нужно предупредить компанию?
Нет, это просто ужасно… – И миссис Хаббард снова пустила слезу.
Пуаро – он уже ерзал на месте – поспешил прервать
словоохотливую даму:
– Вы пережили такое потрясение, мадам. Мы попросим официанта
принести вам чаю с печеньем.
– Я не так уж люблю чай, – сказала миссис Хаббард жалостно,
– это англичане во всех случаях жизни пьют чай.
– Тогда кофе, мадам. Вам надо прийти в себя.
– От этого коньяка у меня закружилась голова. Я, пожалуй, и
в самом деле выпила бы кофе.
– Отлично. Вам надо поддержать свои упавшие силы.
– Господи, как вы смешно говорите!
– Но прежде всего, мадам, небольшая формальность. Вы
разрешите обыскать ваш багаж?
– Для чего?
– Мы собираемся обыскать багаж всех пассажиров. Мне не
хотелось бы об этом говорить, но вспомните о вашей сумочке.
– Господи помилуй! Еще один такой сюрприз – и мне конец.
Осмотр провели очень быстро. Багажа у миссис Хаббард было
немного: шляпная картонка, дешевый чемодан и туго набитый саквояж. Вещи у нее
были самые что ни на есть простые и незамысловатые, так что, если б миссис
Хаббард не тормозила дела, поминутно подсовывая фотографии дочери и ее двоих
довольно уродливых детей: «Малышки моей дочери. Правда, прелестные?», они
справились бы с осмотром за две минуты.
Глава 15
Багаж пассажиров
Выдавив из себя пару любезных фраз и заверив миссис Хаббард,
что ей подадут кофе, Пуаро и его спутники наконец отбыли восвояси.
– Ну что ж, для начала мы вытащили пустой номер, – сказал
мсье Бук. – За кого примемся теперь?
– Я думаю, проще всего будет заходить во все купе по
порядку. Следовательно, начнем с номера шестнадцатого – любезного мистера
Хардмана.
Мистер Хардман – он курил сигару – встретил их как нельзя
более приветливо:
– Входите, входите, господа, если, конечно, поместитесь.
Здесь тесновато для такой компании.
Бук объяснил цель визита, и верзила сыщик понимающе кивнул:
– Я не против. По правде говоря, я уж было начал удивляться,
почему вы не занялись этим раньше. Вот вам мои ключи. Не хотите ли обыскать мои
карманы? Я к вашим услугам. Достать саквояжи?
– Их достанет проводник. Мишель!
Оба саквояжа мистера Хардмана быстро обследовали и
возвратили владельцу. В них обнаружили разве что некоторый переизбыток
спиртного. Мистер Хардман подмигнул:
– На границах к багажу не слишком присматриваются. Особенно
если дать проводнику на лапу. Я ему сразу всучил пачку турецких бумажонок – и
до сих пор не имел неприятностей.
– А в Париже?
Мистер Хардман снова подмигнул:
– К тому времени, когда я доберусь до Парижа, все мое
спиртное можно будет уместить в бутылочке из-под шампуня.
– Я вижу, вы не сторонник «сухого закона», мистер Хардман? –
спросил, улыбаясь, мсье Бук.
– По правде говоря, «сухой закон» мне никогда не мешал, –
сказал Хардман.
– Понятно. Ходите в подпольные забегаловки, – сказал мсье
Бук, с удовольствием выговаривая последнее слово. – Эти специфические
американские выражения, они такие выразительные, такие оригинальные.
– Мне бы хотелось съездить в Америку, – сказал Пуаро.
– Да, у нас вы научились бы передовым методам, – сказал
Хардман. – Европу надо тормошить, не то она совсем закиснет.
– Америка, конечно, передовая страна, – подтвердил Пуаро, –
тут я с вами согласен. И лично мне американцы многим нравятся. Но должен
сказать – хотя вы, наверное, сочтете меня старомодным, – что американки мне
нравятся гораздо меньше, чем мои соотечественницы. Мне кажется, никто не может
сравниться с француженкой или бельгийкой – они такие кокетливые, такие
женственные.
Хардман на минутку отвернулся и взглянул на сугробы за
окном.
– Возможно, вы и правы, мсье Пуаро, – сказал он, – но я
думаю, что мужчины всегда предпочитают своих соотечественниц. – И он мигнул,
будто снег слепил ему глаза. – Просто режет глаза, правда? – заметил он. – Как
хотите, господа, а мне это действует на нервы: и убийство, и снег, и все
прочее, а главное – бездействие. Слоняешься попусту, а время уходит. Я не
привык сидеть сложа руки.
