Глава 1
О чем говорят культурные девушки с высшим образованием и положением в обществе, когда собираются вместе?
О половых извращениях, автомобилях, о первом мужчине, о налогах — и как от них избавиться, об анальном сексе — против большинством голосов, о Ксении Собчак — как самые настоящие злобные стервы, о политике США по отношению к странам так называемого третьего мира, о том, у кого какие проблемы в постели с текущим мужем, бойфрендом или парнем на одну ночь, и надо ли менять свою фамилию на фамилию мужчины, с которым вы, возможно, собираетесь пожениться.
— Менять фамилию — это хуже анального секса! — уверяла всех Варя, размахивая полной, до краев, рюмкой текилы. — Я вообразить не могу, что вот жила всю жизнь Смирновой, а потом буду Воробьевой! А потом Сорокиной, Галкиной и какой-нибудь Файнзильберг! И что?
— Что? — спросила Дина, сползая с дивана на пол.
— А почему бы мне тогда еще и имя не поменять? — возмущалась Варя. — На такое, какое мужу больше нравится?
— Слушайте, я так ничего и не поняла — почему они расстались? — обратилась Марина к Дуне.
— Потому что у нее было три высших образования, четыре диплома с мидовских курсов — французский, немецкий, английский, испанский и зарплата в семь тысяч долларов, и все это в двадцать пять лет! — с кухни крикнула Дуня, которая полчаса назад завладела вниманием аудитории, рассказав, что ее брат — красавчик, по которому умирали все подруги, разошелся с девушкой, с которой встречался шесть лет.
— А она ходила в туалет? Она, вообще, человек? — отозвалась Маша.
— Не уверена! — Дуня показалась с бокалом мартини, куда только что добавила водки. — У нее на это просто времени не было. Вот он и не выдержал такого давления.
— Подожди, а дети? — очнулась Дина и толкнула Варю. — Им-то что делать с фамилией?
— А что дети? Дети у меня Ивановы, а я потом стану Петровой, и опять все через жопу! — фыркнула Варя.
— Давайте пригласим водопроводчика! — очнулась Оля, которая уже полчаса тихо валялась на диване.
Все замолчали.
— Зачем? — спросила наконец Дуня.
— Водопроводчики работают круглосуточно, а мне так нужно мужское внимание! — с тоской воскликнула Оля. — Ко мне недавно такой хорошенький водопроводчик заходил — просто дуся! Молоденький, чистенький…
— А давайте позвоним и узнаем, симпатичные у них здесь водопроводчики или нет! — поддержала ее Варя.
— У нас жутко несимпатичные, старые и пьяные сантехники! — отрезала Дуня, входя в комнату. — И вообще!.. — Она закинула телефон куда-то на книжные полки и рухнула на кровать. — Ко мне позавчера приходили такие электрики — просто лапочки, я совсем обалдела!..
— Слушай, а ты вообще могла бы выйти замуж за сантехника? — набросилась Маша на Олю.
— С какой стати? — вскинулась та. — Я что, в университете училась, два года корячилась с десяти до десяти на зарплате младшего менеджера и сейчас руковожу двадцатью сотрудниками для того, чтобы выйти замуж за водопроводчика? Я для того Бердяева с Монтенем читала?
— Ну и не …зди! — расхохоталась Маша. — Дружи с ботаниками!
— Да я уже полгода ни с кем не дружу — даже платонически! — Оля всплеснула руками. — В этом и проблема! Я даже купила порнушку — просто чтобы не забыть, как это делается!
— Бедный мой мальчик, я его увижу только через месяц! — взвыла Марина. — Бедный мой «мерседесик», стоит сейчас в противном сервисе… Ну как я без него?
— Что за порнушка? — заинтересовалась Дуня. — Немецкая? Американская и немецкая — самые лучшие, французы порно вообще не умеют снимать, а русские все в какую-то классику лезут, тоже мне, интеллектуалы питерские…
До шести утра они никак не могли разойтись — и вроде уже все засобирались, и принялись обзванивать службы вызова такси, но при одной лишь мысли, что девичник скоро закончится, находились новые, все более увлекательные темы для разговора. И когда Маша наконец вышла на улицу, где моргнула фарами желтая «Волга», ей было так хорошо, словно она отдохнула в швейцарском санатории. И ни капельки не хотелось думать о том, что послезавтра на работу, что где-то там существуют проблемы, клиенты, начальство, корпоративный дресс-код и прочая ерунда, от которой в конце дня голова наливалась тяжестью и ломило спину.
Маша села на заднее сиденье, открыла окно, закурила и уставилась на серое, пасмурное утро, которое вполне могло обернуться солнечным, теплым апрельским днем.
Улицы оживали — неслись машины, дворники шуршали метлами, грохотала стройка, и в этом рождении нового дня отчего-то было столько предчувствий, что сейчас жизнь уже не казалась рутиной, клеткой, из которой есть только один путь — в страшное неизвестное.
Иногда на Машу наваливалась депрессия, и будущее выглядело черным и жутким — как дно высохшего океана. И жить не хотелось. Потому что годы идут, задница делается все шире, зарплата тратится все быстрее — кремы для лица с возрастом становятся все дороже, экология портится не по дням, а по часам, на Солнце появляются пятна, на лице — тоже, а смысла во всем этом как не было, так и нет. И тогда Маше казалось, что она никогда не купит двухэтажную квартиру с двумя спальнями в дивном, красного кирпича шестиэтажном доме с уютным двориком (розы, кустарник, клумбы с фиалками и дивные пионы); что никогда у нее не будет упоительного романа «умерли в один день» со стройным, поджарым блондином, который зарабатывает кучу денег, но при этом выглядит, как Билли Айдол в лучшие годы; и никогда она, в шикарном платье от «Элли Сааб», не произнесет проникновенную, но остроумную речь на вручении Оскара.
Но если Маша сравнивала себя с соседкой этажом выше, то казалась себе деловой продвинутой женщиной на гребне успеха. Соседка работала риелтором, жила в однокомнатной квартире у матери (которая временно переехала к бойфренду, но всегда могла вернуться — любовник как-то очень не вовремя уходил в запой), одевалась на рынке в Черкизово, и ее парень уже четвертый год не мог выдавить из себя в качестве комплимента ничего, кроме как «у тебя классная жопа». Парень приходил, требовал свежей домашней еды, ругал «Дом-2», «Мою прекрасную няню» и Тину Канделаки, смотрел 7ТВ — все программы про рыбалку, иногда занимался с соседкой сексом, курил в ванной и через всю кухню нес ложку с сахаром к чашке с чаем.
Но когда Маша встречалась со школьной подругой Никой, которая работала финансовым консультантом — приходит к ней, допустим, Абрамович и, пуская скупую мужскую слезу, сообщает, что из годовой прибыли куда-то делись пятьдесят миллионов долларов, а она, Ника, рисует всю схему и выискивает места, откуда утечка, — и зарабатывает Ника по шестьсот тысяч долларов в год, и проблемы у нее — покупать «Форд Мустанг» 1967 года или «ну его на фиг», потому что у «Бентли» есть фирменный сервис…
