Все это то ли было каким-то обморочным кошмаром — но она ни разу в жизни не падала в обморок — даже близко ничего подобного не случалось, то ли…
Они решили омрачить ее существование! Вот суки! Интересно, чья идея с лифтом?! Это явно происки!
Андрей приехал поздно вечером — совершенно без настроения. Некоторое время отнекивался и корчил рожи, но в конце концов Маша выпытала, что Таня закатила ему самую настоящую истерику — без рыданий и криков, но со слезами, которые ручьями катились по лицу — пока она стояла, уставившись в окно.
— Да, я понимаю… — говорила она. — Только не знаю, как мне без тебя жить…
«Скромно! — злорадствовала Маша. — И по средствам».
Потом Таня обращала к нему глаза, полные слез, и говорила, что принимает его решение, и конечно, вернет ему машину, и конечно, будет ездить из Дегунино в свой Институт культуры, и в Лондон больше не поедет — без него ей там будет одиноко, и никогда больше не пойдет в «World Class» в Жуковке — там сплошные воспоминания о том, как им было хорошо…
«Ну еще бы, пять тысяч долларов в год»…
В общем, надавила на все мозоли, и Андрей выдал ей алименты — не маленькую сумму, на которую Таня, разумеется, поедет в Лондон и будет ходить по следам любви, давно ушедшей — «Топ Шоп», «Эйч& Эм», «Марк&Спенсер», «Харродс», и даже сможет купить машину — хотя бы «Дэу Матиз» в заводской сборке. Да и зачем Тане кондиционер в автомобиле? Она и так холодная, как рыба…
Маша уткнулась прямо в потного и уставшего Андрея — грязным он ей нравился ничуть не меньше, и они начали целоваться — прямо как в школе, в кустах, часами, и он уже ужасно хотел ее, а она просто горела, но им так нравилось это состояние — на грани человеческих возможностей, что они все целовались и целовались, пока он как-то случайно не соскользнул в нее, и они все равно продолжали целоваться, как будто это было главное, и это был не просто секс — это был полет, невесомость — когда не чувствуешь разницы между телом и душой…
— Хочу «крошки-картошки»! «Крошки-картошки» хочу! — повторяла Маша после душа. — С пятнадцатью добавками! С двадцатью! С сорока разными наполнителями!
— Поехали лучше в ресторан, — поморщился Андрей.
— Крошку! Картошку! — взывала Маша. — К тому же в ресторане надо ждать три часа, а тут мы быстро все съедим!
— Может, лучше в Макдоналдс? — предложил он.
— Ничего-то вы не понимаете в колбасных обрезках! — Маша посмотрела на него сверху вниз. — В «крошке» настоящая живая картошка, а не какое-то силиконовое мясо!
— Почему силиконовое? — расхохотался Андрей.
— Потому что на фиг Макдоналдс! Хочу картошку!
Они все-таки поехали за картошкой — и нашли одну, полуночную забегаловку, и Маша взяла десять добавок, которые расползлись по всему лоточку, и в итоге, как и следовало ожидать, оказались на коленях — потому что Маша не стала ждать до дома, а настояла на том, чтобы поесть на лавочке, на бульваре.
Андрей заметно стеснялся, но Маша обозвала его снобом и занудой, так что ему пришлось смириться. А потом они гуляли по бульварам, и ночь была нежная, теплая, но не душная, и они даже немного озябли, и выпили потом в кафе чаю — с вареньем.
— Я вот что хочу тебе сказать, — вещала Маша, пока Андрей жевал салат. — Я искренне и, надеюсь, взаимно люблю деньги. Мне нравится все, что можно на них купить, — красивая одежда, удобное жилье, билеты первого класса в любую страну мира, пятизвездочные отели, абонементы в дорогой спортклуб… Но ты понимаешь, если мне предложат вот такое количество денег, что мне придется нанимать охрану, или я вдруг начну покупать такие вещи, в которых просто так на улицу не выйдешь, или мне придется арендовать сейф для драгоценностей, или мне в голову придет мысль, что платье за пять тысяч долларов я не могу надеть дважды… В общем, обещай меня застрелить. Я хочу быть в мире, а не на его окраинах — пусть и самых богатых, благополучных и безмятежных.
— А если выяснится, что я миллиардер, и тебе придется либо принять мой стиль жизни, либо со мной расстаться? — поинтересовался Андрей.
— Слушай, я искренне надеюсь, что ты и дальше будешь столь же успешно скрывать свое гигантское состояние! — улыбнулась Маша. — Можешь даже заплатить за ужин, если хочешь!
— Ну, детка, это ты должна будешь отработать!
Маша заглянула в счет.
— Ну, в лучшем случае это тянет на оральный секс. Без вдохновения, — сообщила она.
— Сойдет, — согласился он, наклонился и поцеловал ее в висок.
Они расплатились и поплелись к машине — Маша натерла ногу, а Андрей уже спал на ходу. И Маша поняла, что существует какая-то особенная вечность — здесь и сейчас, и в этой вечности они вместе. Навсегда. И ни о чем больше думать не хочется.
Глава 22
На улице было так душно, что Маша, вместо того чтобы идти в магазин, села в машину и поехала в Сокольники. У фонтана купила холодной воды — на самом-то деле остыть успела только бутылка, но было уже приятно подержаться за запотевший пластик, и пошла в глубь парка. Она знала тут одно местечко, где в сорокаградусную жару было сыро, как в погребе — правда, место больше походило на бурелом, но там можно было отдохнуть от зноя и от странного истерического состояния, которое навевала городская жара.
Маша пробралась сквозь деревья, устроилась на пенечке, раскинула руки и впитала прохладу. Конечно, здесь было прохладно, но и довольно противно — мокрая трава, поваленные деревья, сухие ветки, заросли лопухов и крапивы… Но если закрыть глаза, можно на это не смотреть — и тогда все будет замечательно.
— Девушка, сигареты не найдется? — произнес неприятный женский голос.
Маша прищурилась и увидела очень смешную женщину в двух пальто, тренировочных штанах, сандалиях, из которых свисали пальцы с длинными черными ногтями, и в бейсболке, которая некогда была красной. Лицо у женщины было широкое, с острыми чертами, что выглядело прямо-таки демонически, зубы у нее оказались крупные, желтоватые, а цвет лица отдавал синевой — то ли замерзла, то ли выбралась из могилы… Все это было похоже на клоунаду — уж больно странная была бомжиха, уж слишком неожиданно она появилась…
— Свои купи, — по-пацански ответила Маша.
В жизни она точно усвоила одно правило: никогда не угрожай — просто делай. Когда в пятом классе девочка из соседней школы подошла и попросила у нее кроссовки — «на свидание с парнем», а девочка славилась хулиганскими выходками и мелким рэкетом, Маша, после секундного раздумья, просто врезала девочке в ухо. Завязалась драка, но перевес уже был на Машиной стороне — она не без труда одолела тощую девицу, у которой главным преимуществом была наглость.
План был такой — вскочить, отпихнуть попрошайку и броситься наутек, но только она дернулась вперед, как кто-то схватил ее за руки. Маша вырывалась, но бомжиха наклонилась, вынула у нее из пачки сигареты, порылась в своем втором пальто, нашла зажигалку, прикурила и произнесла хорошо поставленным голосом:
