— Странный он, — немного заторможенно ответила Ксюша. — Подействовал на меня, как феназепам…
— По-моему, это был вампир, — прошептала Маша и заметила, что происходит нечто странное.
Она скорее почувствовала, чем увидела: вдалеке, за колонной, стояла Оксана — с тем самым бледным юношей с глазами горящими, и говорила по телефону, уставившись на Ксюшу. Маша даже представить не могла, в чем дело, но догадывалась — им лучше уйти. Причем незаметно. Но как они ни стремились к выходу, толпа все разворачивала их в противоположную сторону, пока Маша не столкнулась лицом к лицу с Оксаной, которая словно ждала этой встречи.
— Так ты говоришь, она новенькая? — Оксана взяла Ксюшу под руку.
Маша отцепила ее руку, притянула подругу к себе и крепко схватила под локоть.
— А что? — поинтересовалась она.
— Вампиры знают, как пахнут люди, — сообщила Оксана. — Мы пахнем более резко. И более пряно. А Мариша вчера, кстати, равно как и сегодня, была в Марокко. Эй! — закричала она так, что стихла музыка. — Среди нас человек!
И тут Маша поняла, что значит — нечисть. В зале потемнело. Причем эта темнота не имела ничего общего с сумерками или безлунной ночью. Это была мгла, которая словно шла изнутри — от всех этих созданий, это был сумрак их душ, которым они дышали. И они все приготовились — знать бы к чему, и застыли со странным выражением на лицах. Откуда-то слышалось шипение: «Отдайте ее нам…» — от этого делалось еще более жутко.
И Маша решила — надо действовать. Немедленно. Не дожидаясь нападения, она взмахнула руками — и вылетели стекла, но в комнату не попало ни единого солнечного луча — воздух принес лишь запах подвальной сырости.
— Ко мне! — заорала Маша, и это была не просьба, это был приказ.
Ветер ворвался — на этот раз он был похож на породистого жеребца, как у Тины, и копытами разогнал всполошившихся тварей. Маша, которая ни разу за всю жизнь не ездила на лошади, ловко вскочила на коня, дернула Ксюшу за руку и подтянула за собой. И они вырвались на свободу, но за ними уже потянулась цепочка всяких существ — ворон, грачей и страшных, больших воронов. Ветер мчал ее вдаль, но со странным упрямством толкал и пихал в бока, словно требовал чего-то. И она догадалась. Вспомнила. И решила — это лучший выход. Она велела Ксюше, которая будто ничего не соображала, держаться покрепче, подняла вверх руки и обратилась ко всем ветрам. Она кричала от ярости и отчаяния — и не слышала своего крика, который был таким громким, что казался некой природной силой. И скоро над городом произошло нечто странное. Тучи собирались со всех сторон, а сильный, шквалистый ветер дул так, что прохожие бегом бежали домой, и уже скоро пыль, сорванные листья, уличная грязь и шляпки тех, кому не повезло, кружились над деревьями.
Москва давно не знала такого урагана. Некоторые деревья вырывало с корнем — тут пошалил настоящий вихрь, над прудами, реками и озерами поднимались брызги — ветер срезал верхний слой воды, а страшные молнии рассекали горизонт на несколько частей — и казалось, небосвод покрылся трещинами.
Конь мчал их сквозь этот апокалипсис, а враги, кажется, уже отстали — их просто снесло, разметало. Но поздно было давать задний ход — небо содрогнулось и обрушило на землю страшную бурю, и по асфальту уже текли реки, и крупные, с кулак, градины бомбардировали дома, а молнии, казалось, сыпались, как дротики.
А Маша мчалась все дальше и была страшна — одежда промокла, мокрые волосы развевались на ветру, а глаза были черные и пустые. Она нагнулась и что-то прошептала коню, который кивнул и понесся левее — разогнался до такой скорости, что Ксюша визжала и царапала Маше бока. Зато они быстро приехали, Маша просто толкнула калитку, попросила коня никуда не улетать, точно так же — просто повернув ручку, открыла дверь и зашла в дом Агриппины Мироновны.
Проверила холодильник — гора продуктов, чай, кофе, все, что нужно, и сказала Ксюше, что та здесь поживет, пока все не уладится.
Ксюша тряслась мелкой дрожью и, казалось, была в полном шоке. Маша отыскала в буфете бутылку «Мартеля», налила в два бокала и заставила Ксюшу выпить.
— Ой-ой-ой… — Ксюша поставила на стол пустой стакан и схватилась за голову. — Маруся, что же такое происходит? Меня запихнули в кино? Или мы с тобой нажрались наркотиков?
— Ксюша, сиди здесь и не высовывайся, пока я не дам отмашку! — Маша положила ей руки на плечи. — Ты поняла меня?
— А ты можешь меня усыпить на тот срок, пока со всем этим не разберешься? — кисло улыбнулась Ксюша.
— Слушай, у меня на время отбило чувство юмора! — вспылила Маша. — Ты же понимаешь, что я не имею ни малейшего понятия, как со всем этим разобраться?
— Ничего не хочу об этом знать! — Ксюша закрыла лицо руками. — Ты мне ничего не говорила!
— Ладно… Я поеду, а ты сиди тихо и свет не включай. Договорились? Кстати, извини, что втянула тебя во все это.
— Надеюсь, когда меня упрячут в дурдом, ты хотя бы будешь меня навещать, — пробурчала Ксюша. — Да! Я еще не разобралась — имеет смысл трястись от страха и поддаваться панике?
— Обязательно! — усмехнулась Маша.
— Тогда одними туфлями ты не отделаешься! Я тут недавно гуляла по ЦУМу…
— Все для тебя! — бросила напоследок Маша и вышла из дома.
Ветер умчал ее в Москву — слишком быстро, словно спешил поскорее избавиться от нее. Гроза уже улеглась — шел самый обычный дождь, и редкие прохожие выбегали из подъездов, в которых прятались от стихии, и бежали к станциям метро. Маша решила, что возвращаться домой не имеет смысла, и позвонила Андрею.
— Маша, это ты?.. — сонным голосом спросил он. — Ты чего?
— В каком смысле «чего»? — удивилась она.
— Я звонил тебе весь вечер, ты не отвечала, сейчас семь утра, я сплю…
И Маше вдруг так захотелось к нему — в теплую постель, к его горячему телу, прижаться, обнять, согреться…
— Андрей, можно я к тебе приеду?
— Что-то случилось? — заволновался он.
— Да… И я соскучилась!
— Маш, что произошло?
— Потом объясню! — Маша чувствовала, что сейчас сорвется на крик. — Я тут стою под дождем, мне холодно, и я не понимаю, можно ли к тебе приехать!
Он быстро продиктовал адрес, Маша поймала такси и спустя минут десять подъехала на тихую улицу в районе Новослободской. Андрей был взъерошенный, заспанный, но от всего этого показался Маше еще более привлекательным — она рухнула ему на грудь, прижалась насквозь мокрым телом и отказалась двигаться с места, пока он ее не пожалеет. Андрей пожалел, но только после душа — они вместе развесили ее одежду, завернули Машу в халат, и Андрей приготовил чай с медом и коньяком.
«Что я наделала! — в ужасе думала Маша, закутавшись в халат и простыню. — Боже мой, что я натворила!» Но с другой стороны, она ничего не знала об этом мире, она просто сопротивлялась тому, что с ней вытворяли эти стервы, и всего лишь привела на вечеринку подругу! Она ведь никому не сделала ничего плохого, не навредила, не обманула… Почему же все против нее?
