— Может… — на полном серьезе согласился Максим. — Хрен его знает, что вообще делать. А вдруг ты меня не любишь?
Настя промолчала.
Все это честно.
По-взрослому.
Но ей-то хотелось… Сказки? Черт его знает…
— Давай возьмем паузу, — предложила она, устав от этого разговора. — Без обид.
— А это вариант? — засомневался он.
Настя передернула плечами.
Вот оно, черт побери, бремя независимости. Раньше бы никто не сомневался, что решать придется мужчине. Просто потому, что он — мужик. А теперь решать придется всем. Всем — это ей, потому что как божий день ясно — скажи Гале, и никакого фильма не будет, эта змея отравит им жизнь.
— Гале лучше не говори пока, — произнесла Настя.
— Наверное, — согласился он.
— Ты ее любишь? — все-таки спросила она.
Он не отвечал так долго, что Настя уже засомневалась — она спросила его вслух или про себя.
— Тут другое, — наконец отозвался Максим. — Любовь бывает разная. С тобой я счастлив. С ней — удовлетворен.
— Макс, ну…
— Я — нытик! Помнишь? — перебил он.
— Фу! — выдохнула Настя и пошла в ванную.
Глава 11
Это было как обухом по голове.
Все стало ясно в одно мгновение.
Где она, Настя, и где Галя?
Она что, позволит, чтобы ее променяли на эту… вульгарную коротышку?
Тут подвернулась очередная премия за достижения в области шопинга. Вручают то ли за стиль, то ли за красоту. Настя идти не хотела, но ей заплатили. Пять штук. За два часа. Пять штук на дороге не валяются.
Настя была в изумительном белом платье от «Персонаж», красоты невообразимой. В красных босоножках от Лабутена. Волосы распрямила, побрызгала блеском. Глаза тоже вроде пока блестят. Имеется некоторый надрыв, но это и привлекает интерес.
— Как жизнь? — поинтересовалась Глаша.
— Да ниче, — мягко улыбнулась Настя.
— А ты в курсе, что твой кекс тут вместе с женой и Машей?
Настя на секунду задумалась, что за кекс с женой и что за Маша, а когда сообразила, чуть не пролила на платье розовое вино.
— Где?! — шепотом воскликнула она.
— Пойдем, найдем их, — предложила Глаша и взяла Настю под ручку.
Глаша водила ее какими-то кругами, пока не остановилась у бара и не кивнула вправо:
— Вон, у столов.
Он. В серой свободной рубашке, в браслетах и бусах. Прямо, блин, чертов Джонни Депп. Джинсы сидят на заднице все так же отлично.
Сука Маша-робот в одном из своих бежевых платьев. С бойфрендом. И Галя. Сделала на свои рыжие патлы мелирование. Напялила короткое красное платье, из которого вываливаются не только сиськи, но и задница. На ногах — очень странные черные туфли с каблуком, усеянным стразами, и с огромной красной розой на мыске. Золотая сумка. Парад-алле. Смертельный номер: неустрашимый Запашный засовывает голову в пасть дрессированной Гале!
— Пошли, что ли? — Настя дернула Глашу за рукав.
— Пошли, — согласилась та.
Настя подошла и встала, ожидая приветствий. Думаете, она не умеет дать приму? Ха-ха! Будет вам прима, друзья мои! Роль продумана до мелочей!
Первой на амбразуру кинулась Маша.
Пояснила, что звонил Максим, она его и пригласила. Организаторы — друзья ее папы, вот у нее и оказалась куча билетов.
Затем со старомодной учтивостью бойфренд Маши облобызал Насте ручку. По правилам этикета сначала расцеловав воздух рядом с Галей, Настя тепло и приветливо улыбнулась Максиму.
Фотографы немедленно засекли ее появление и пристроились рядом.
— Максим! — окликнула его Настя, схватила под ручку и нежно посмотрела в объектив. — Лев, привет! — оставив Макса, Настя расцеловалась со знакомым репортером. — Познакомься! — Настя перехватила Гранкина, спрятавшегося было за Машей, и подтащила ко Льву. — Лев Рубин, самый знаменитый светский фотограф, Максим Гранкин, лауреат Букера, мы делаем фильм по его книге.
— С тобой в главной роли? — уточнил Лев.
— Нет, блин, с Людмилой Гурченко! — съязвила Настя. — Конечно, со мной.
Лев отчалил в сторону Жанны Фриске, а Настя уже отказывалась отпускать Максима.
— Пойдем, познакомлю тебя…
— С кем? — сопротивлялся он.
— С прессой, — пояснила Настя. — Будем рекламировать наши делишки. Галя, я его украду у вас на пять минут.
Настя представила писателя всем более или менее значимым журналистам, несколько раз снялась для глянцевых изданий и газет, после чего отпустила его к жене. Пусть немного прочухается.
В толпе мелькнуло знакомое лицо.
— Федя! — крикнула Настя.
Лицо обернулось и, действительно, оказалось Федей, сексуальным символом, самым востребованным актером.
С Федей они вместе учились, пили портвейн и даже спали на одной раскладушке, когда на первом курсе жили в Питере у хиппи. Роман как-то не пошел, но никто и не расстроился — они тогда делали карьеру и меньше всего переживали из-за несложившихся отношений. Отношения, правда, все-таки сложились — теплые, приятельские, почти родственные.
— Федь! — Настя бросилась ему на шею. — Ты тут с женщинами?
— Пока нет, — удивился Федя.
— На десять минут, умоляю, покажи класс!
Задача была простая: подойти к Максиму и K° вместе с Настей, изображая то ли старого друга, то ли любовника — да так, чтобы никто не догадался, и выдать такую порцию сексуальности, чтобы Галя слегла с тепловым ударом.
— Мы снова с вами! — радостно сообщила Настя всем-всем-всем. — Это Федя. Маша, Давид, Максим, Галя.
Галя сделалась под цвет платью. Кто знает, может, Федя — резидент ее сексуальных грез?
— Ой, а я видела ваш последний фильм «Между нами»! — подала голос Галя.
— Понравилось? — самым чувственным голосом произнес Федор.
— Ну, вы понравились, а фильм не очень, — ответила Галя. — Я такие не люблю.
Фильм был о соревновании между отцом и сыном, о сложных отношениях и об одной женщине, которую они полюбили и которая должна выбрать — опыт или молодость, отец или сын.
Фильму пророчили «Пальмовую ветвь» — он был очень сильным, но при этом зрелищным, увлекательным, с тонким психологизмом, так что рецензия из серии «я такие не люблю» удивила всех, кроме Максима, который кино не видел.
— А какие вы любите? — еще более чувственно (но ничего личного!) спросил Федя.
— Ну… — Галя задумалась. — «Москва слезам не верит», «Любовь и голуби».
