— Я в шоке! А как же корпоративный дресс-код?
— Все течет, все меняется, — улыбнулся он.
Зубы у него были отличные, наверняка из клиники на Южной, куда моталась вся Москва.
Он был такой милый. Предупредительный. И они напились. Начали с бокала белого вина. Незаметно перешли на виски с колой. А закончили, как два алкаша, в Лужниках на набережной, с бутылкой ирландской самогонки — название Настя не запомнила, но Женя клялся, что это истинный дух Ирландии. Истинным духом от них сейчас разило так, что мамы собирали детей в кучу и неслись подальше.
Ну, это надо же! Шесть часов вечера, а она — в лоскуты! Что-то в последнее время она перебарщивает со спиртным. Впрочем, неважно! Ей ведь хорошо?
Водитель ждал в машине. Там же ждал пиджак Жени. Сам Женя, с закатанными рукавами и штанинами, валялся под деревом.
Настя, раскинув руки и ноги — и пусть все знают, что у нее розовые трусы! — валялась там же.
— Какой же кайф! — восторгался Женя.
— И не говори! — вторила ему Настя.
Ей и правда было хорошо. Надежный Женя. Тепло. Природа. Свобода — пусть и хмельная, но все же.
— Настя, а я бы на тебе женился! — сообщил Женя.
— С чего это? — расхохоталась она.
— Ты — женщина моей мечты, — он перевернулся на бок.
— Я — стерва!
— Замечательно, — одобрил тот. — Так что если надумаешь — я в твоем распоряжении.
— А ты бы ради меня развелся с женой, если бы она у тебя была? — полюбопытствовала Настя.
— Ради тебя? Без вопросов!
— Круто! Слушай… А это что, можно считать предложением руки и сердца?
— Конечно!
— Тогда я тебя поцелую! — Настя потянулась к нему и коснулась его губ.
Приятно. Мужские такие губы, уверенный поцелуй.
— А с тобой не соскучишься? — спросила она.
— Конечно, нет! — возмутился Женя. — Вот, слушай. Я занимаюсь серфингом, кунг-фу, катаюсь на горных лыжах, на коньках, люблю читать, кино, путешествую…
— Прям резюме! — перебила его Настя.
— Еще бы! — оскалился он.
— Я хочу уточнить — если бы у тебя сейчас была жена, и ты бы со мной… того, ты бы ее бросил?
— Настя, ну, хочешь, я женюсь и ради тебя разведусь? — предложил он.
— Не надо — это жестоко, — отмахнулась сердобольная Настя. — Я просто имела в виду — ради меня стоит развестись?
Он снова поцеловал ее. Они сидели под липкой, как подростки, и целовались — причем как-то невинно, не по-настоящему, робко, словно от этого можно забеременеть.
Позже водитель принес им суши.
А совсем поздно они ехали в машине, борясь с помутнением рассудка и мутью в желудке, — совершенно счастливые от бездарно, но так здорово проведенного времени.
— Спасибо! — Настя положила Жене руки на шею и чмокнула в уголок рта.
За это он схватил ее за грудь.
— Хам, — улыбнулась она.
— Ну, извини, — без малейшего сожаления произнес Женя.
«Вот, докатилась!» — думала Настя, поднимаясь домой на лифте.
Напилась, как маленькая, — с инвестором! — и давай целоваться…
А ведь он просто симпатичный мужчина! И все. Если она будет целоваться со всеми симпатичными, времени у нее больше ни на что не хватит. Ик!..
Ладно, пусть это будет крошечная месть Максиму за Галю. Нелепый такой женский самообман: «Я контролирую свою жизнь». Может, женщины не зря кажутся мужчинам идиотками — эмоции через край, логики — по крайней мере в любовных отношениях — никакой?.. Может, все дело в том, что мужчина изо всех сил старается не влюбиться, а женщина — как раз наоборот?
Ее двенадцатая любовь, Андрей Сидур, смотрел на нее огромными, как летающие тарелки, глазами, в лучших традициях заезжал за ней с охапками роз, провожал домой на такси, а потом, когда Настя уже жить без него не могла, пропал на две недели. Настя лезла на стену, обрывала телефон, даже оставила под его дверью письмо, устроила допрос с пристрастием всем друзьям и знакомым, а когда уже оповестила всех-всех-всех о своей безвременной кончине от несчастной любви, он вдруг объявился и сказал, что по-настоящему влюбился и перепугался до ужаса. Перепугался? Да любая девушка, влюбившись, тут же бросилась бы во все тяжкие — переезд к возлюбленному, его любимые блюда, ежедневный вызов домработницы…
На следующий день Галя улетела к подруге в Крым. Ее подруга-бухгалтерша купила дом в Севастополе и пригласила их справить новоселье. Максим отмазался.
Вместо этого он поехал к Насте на Клязьму.
Настя же в этот день отчего-то проснулась в десять, позавтракала, умылась и поняла, что умирает. Максим забрал ее в бессознательном состоянии, наполнил надувной бассейн водой, усадил ее в него, повязал на голову бандану и поехал за пивом. Настя из бассейна умудрилась выбраться — ради того, чтобы нацепить черные очки. В них она чувстовала себя защищенной от жестокой жизни, в которой столько шума и света.
Максим вернулся с пивом, тигровыми креветками и шашлыками; пока Настя по капле выжимала похмелье, он жарил шашлыки, резал овощи, в общем, заботился.
Наевшись, словно в последний раз в жизни, Настя отползла в кровать и заснула. Проснулась от солнечного света и чего-то теплого рядом. Максим. Повернула голову и уставилась на него. Это так необычно! Они первый раз просыпаются вместе. Кстати, этот болван не додумался задернуть шторы! Настя осторожно скинула его руку, выбралась из постели, зашторила окна и убедилась, что сейчас еще очень рано — восемь.
Не то чтобы ей не хотелось спать — скорее было желание сделать что-то вопреки привычному распорядку. Она спустилась вниз, надела купальник и пошла на пляж. Никого. Настя окунулась в прозрачную пока воду, искупалась, погрелась на солнышке, еще раз нырнула и вернулась в теплую кровать, где лежал голый, красивый и горячий Максим.
Подушка тут же впитала влагу с мокрых волос, Насте это скорее понравилось — щеки горели, но когда Максим перевернулся к ней лицом и уткнулся носом в спутанные, влажные пряди, он вздрогнул, поморщился и открыл глаза.
— Что это? — ощупал ее волосы.
— Я ходила купаться, — сказала она.
— Без меня?! — обиделся он.
— Без тебя, — подтвердила Настя.
Он опустил руку под одеяло и провел ладонью по ее спине, ухватил за ягодицу и прижал к себе. Настя просунула руку ему под голову, обняла и провалилась в томную утреннюю близость — совершенно не агрессивную, медленную, словно сквозь туман, нежную и деликатную.
— Настя, а… — начал он за завтраком, но передумал и переключил внимание на сэндвич с малосольной форелью.
— Что? — насторожилась она, интуитивно почуяв в его интонациях нечто важное.
