— Кто там? — прокричала Фая с порога.
— Марик! Фай, открой! — донеслось с улицы.
— Не пускай! — велела Алиса.
— Сама не пускай! — Фая топнула ногой. — Я что, хабалка из Бутова? Что ты замерла? Шубу надевай!
Алиса надела шубу, Фая накинула белую норку до пола, выключила свет и потопала к калитке.
— Привет, — улыбнулась Фая. — Еще раз.
Марик в немом ужасе взирал на их наряды — а тут еще стоит упомянуть и макияж: синие тени до век у Алисы, красная помада и румяна во все щеки, зеленые, с блестками — у Фаи плюс люминесцентнорозовая помада и сердечко из стразов на правой щеке.
— Ты здесь постоишь или пойдешь с нами?
Марик поплелся за ними.
Дом Масика впечатлял — не дом, а дворец, комнат меньше сорока метров там не водилось. Масик собрал небольшую приличную компанию — двое мужчин в пуловерах с ромбами, семейная пара в «Армани», девушка с короткой стрижкой в бежевой водолазке и слаксах и еще довольно молодой человек, похожий на известного комика.
Фаю, Алису и даже Марика встретили с открытыми ртами.
— А здесь разве не костюмированная вечеринка? — распахнула глаза Алиса.
— Не волнуйся! — шикнула Фая всполошившемуся Масику. — Скандалить не будем. Мы сегодня тихие.
— Хочешь пирожок с лососем? — пролепетал Масик. — Горячий.
— Очень! — хором ответили девушки, которые только сейчас вспомнили, что так и не поужинали.
С прибытием Фаи и Алисы гости Масика стали быстрее напиваться, а через час все уже радостно отплясывали под «Синий, синий иней» и требовали караоке.
Под шумок — а точнее, под вопли девушки с короткой стрижкой, которая страстно исполняла «Червону руту», Марик уволок Алису на кухню, открыл дверь на балкон, закурил и спросил:
— Алиса, в чем дело?
— Дело в том, — вполне внятно начала Алиса, — что мне не нравится, наглые грудастые телки в брюках на размер меньше вешаются тебе на шею, а ты делаешь вид, будто этого не замечаешь, что выглядит глупо, потому что у тебя на нее стоит — и это очевидно. Если ты против — до свидания.
— Алиса, ты сама от меня ушла! — возмутился он.
— Но это еще не значит, что на моих глазах ты можешь лезть в трусы кому попало! — заорала Алиса.
— Я не лез! — проорал Марик.
— Только потому, что она не носит трусов!
Они скандалили красиво и самозабвенно. Наконец Алиса вымоталась и стала заламывать руки, моргать, вышибая слезу, и пару раз простонала:
— Я больше ничего не хочу… Уйди, а?
Но они ушли вместе — дворами прокрались к Фае и бросились друг на дружку, не дойдя до спальни. Точнее — до Алисиной спальни. И на то была причина — спальня Фаи была намного удобнее. Для секса, во всяком случае.
Фая вернулась под утро, устроила сцену, но из комнаты их не выгнала — она бы все равно не смогла сейчас сменить простыни.
Алиса вспомнила, как бойфренд ее подруги начал с того, что напился до розовых слонов, полез на подругу с кулаками, бросил в унитаз ее кольцо с аквамарином (и спустил), и все, конечно, говорили, что нужно немедленно его бросить, что он пьяница, сволочь и комнатный Наполеончик. Но подруга всех послала к чертовой матери, вышла за него замуж и зажила так счастливо, что на нее с мужем молиться ходили, как на икону. Кстати, муж бросил пить и стал совершенно другим человеком.
Так что нравится Марик девицам или не нравится — это их личное дело, а она будет делать то, что подсказывает ей сердце.
Глава 20
Сердце подсказывало: если она сейчас пошевелится — оно остановится. Не надо, не надо вставать и идти в ванную — в конце концов, тут есть ваза, а попить можно снег с подоконника…
Но все-таки Алиса медленно, без резких движений, поднялась с кровати и доползла до ванной. Там ее с полчаса тошнило — тихо так, женственно, после чего Алисе почудилось, что жить стало легче, и она прокралась на кухню, где вполне бодро заварила чаю, отпила глоток — и все началось по-новой. Минут через сорок в ванной показался Марк — зеленый и мятый, так как вчера после вечеринки у соседа он допил остатки кашасы, а это — штука коварная. Поначалу кажется, что ты счастлив, бодр и весел, а когда кашаса заканчивается, на тебя снисходит откровение — ты пьян в лоскуты, и ничто тебе не поможет до тех пор, пока последняя капля напитка не выйдет с липким, холодным похмельным потом.
Некоторое время они с Марком ковырялись в ванной — мылись, в надежде, что вода смоет весь этот ужас, время от времени бросались к унитазу, перевернули все вверх дном в поисках анальгина, а когда рухнули в гостиной на диван, пришли к выводу, что без пива им грозит долгая и мучительная смерть.
— Это ведь не значит, что мы — алкоголики? — простонала Алиса.
Марик задумался.
— Смотря с какой стороны… — пробормотал он.
Но тут в гостиной появилась Фая — и она была страшна, как угроза глобального потепления. В руке Фая держала бутылку «Миллера».
Марик и Алиса переглянулись и бросились к холодильнику. Пить хотелось невыносимо, Алиса выдула бутылку и скоро ощутила, что угроза неминуемой смерти отступает. Конечно, она снова была практически пьяна, зато чувствовала себя как человек — ничего не тряслось, и желудок успокоился.
— Ну, как Оксана? — поинтересовалась Фая.
— Знаешь, в постели она не очень! — с раздражением ответил Марк, который одолел только полбутылки, и благодать на него пока не снизошла.
Фая скорчила рожу.
Алиса отвернулась и раздула ноздри. Не очень-то это этично со стороны Фаи — осуждать ее мужчину.
— Ладно… — Марик тяжело поднялся с дивана. — Я поеду.
— Куда ты поедешь? — всполошилась Алиса. — Ты же пьян!
— Я поеду домой, — пояснил он.
Пошатываясь, Марк вышел из дома, завел машину и, по мнению Алисы, слишком резво газанул.
— Фая! — развопилась Алиса еще со двора. — Если он попадет в аварию или у него отнимут права, я нашлю на твою шуструю задницу такие фурункулы, что о сексе тебе придется забыть на долгие годы!
— Это ты мне говоришь?! — закричала Фая. — Своей подруге? Ты!.. Ты ведь говоришь не как человек, а как ведьма! И если на моей заднице вскочит хоть пятнышко, я тебе устрою инквизицию!
— Я уже и так погорела… — ответила Алиса и почувствовала, как жалость к себе нарастает — и не помещается внутри… Слеза капнула, а через секунду Алиса уже ревела взахлеб.
— Ну… — расстроилась Фая, присела рядом с ней и попыталась ее обнять, но Алиса принялась отбиваться.
— Что ты мне всю жизнь портишь? — кричала она.
— Почему это всю? Мы с тобой только пять лет знакомы! Что я такого сделала?!
