— Наверное, — кивнула Алиса. — Просто меня раздражает весь этот бред на тему свадьбы. Все эти «жениться — не жениться»… Я, если честно, не понимаю, зачем это нужно.
— Ну, люди хотят жить вместе и подтвердить свои намерения перед богом и людьми… — Марк пожал плечами.
— Да ну, чушь какая-то! — фыркнула Алиса. — Сейчас-то кому нужна вся эта чепуха со свадебными платьями и родственниками из Моршанска? Мне лично совершенно не интересно весь день щеголять в дурацком белом парашюте, целоваться, когда все орут «горько!», и принимать пожелания плодиться и размножаться!
— А как же мои шесть детей? — ахнул Марк.
— О! — Алиса закатила глаза. — Отобьем парочку у Анджелины Джоли! Она, наверняка, уже со счета сбилась!
— Ты хочешь есть? — Марк оторвался от кровати и поискал треники, но не нашел.
— Хочу чаю и сладостей! — оживилась Алиса.
— Сейчас…
Марк вернулся с сервировочным столиком, на котором исходил паром чайник и была навалена куча пакетов с конфетами, печеньем, ватрушками, пирожными с заварным кремом и фруктами.
Оставив Алису со всем этим добром, Марк пошел в ванную, а она нашла у него в дисках «Других» с Николь Кидман и уставилась в телевизор. Думать ни о чем не хотелось — все переживания лучше было отложить на завтра. Или на послезавтра.
Когда Марк вернулся, она уже спала — с половиной булочки на груди и с пультом в руке. Он стряхнул крошки, выключил свет, забрал ноутбук и пошел в кабинет — дописывать очередной детектив, которого так ждали его преданные поклонники. Он был лучшим. Самым популярным, самым богатым, самым интеллектуальным. И ему это нравилось.
Глава 4
На следующий день Алиса позвонила ему часа в три и каким-то странным голосом сообщила, что они встречаются вечером, в восемь, в «Ситории» рядом со станцией метро «Аэропорт».
Когда Марик приехал, Алиса уже была в ресторане, на столе красовались устрицы, сашими из угря и набор суши.
— Я хотела завалиться в какой-нибудь шикарный кабак, но поняла, что суши хочется совершенно неудержимо, так что гулять будем на полную катушку! Ни в чем себе не отказывай! Я угощаю! — заявила она.
Глаза у нее светились каким-то нездоровым возбуждением.
— А что случилось? — насторожился Марк.
— Слушай, я слегка не в себе, поэтому проявляй такт и понимание, но я… уволилась! — выпалила Алиса.
— Что? — удивился Марк, впрочем, не очень сильно.
Он никогда не понимал, что за нужда у творческих людей ходить в офис и прозябать там с десяти до шести, как какой-нибудь персонаж гоголевской «Шинели».
Алиса же так одержимо защищала свою работу, свое сложносочиненное отношение к жизни, что несколько его пренебрежительных замечаний растворилось в шуме и ярости, которые Алиса подняла в поддержку какой-то там карьеры и каких-то планов.
— Что случилось-то? — повторил он, зацепив устрицу.
— На-до-е-ло! — по слогам произнесла она и приняла у официанта текилу. — Я счастлива, и мы сегодня напьемся! — провозгласила Алиса.
Правда, ей и так уже казалось, что она пьяна — события сегодняшнего дня ударили в голову. Началось все с того, что она проснулась на полчаса раньше будильника. Общение с Еленой сегодня отчего-то прошло без потерь — та ее не очень мучила, и с утра не было привычной головной боли и усталости. Елена ведь обнадеживала, что она привыкнет — может, и правда, Алиса приспособилась как-то к этим ночным бдениям во сне?
«Пока все человеческое в тебе сопротивляется, но скоро ты будешь ждать наших встреч с нетерпением, они будут тебе в радость», — увещевала Елена, но Алиса, признаться, не верила.
Настоящая магия оказалась испытанием — приходилось так напрягаться душевно и физически, что иногда чудилось, будто она пробежала двадцать километров задорным галопом, а не лежала спокойно в кровати. Мозг словно отказывался принимать странные вещи, которым учила Елена, и все тело ему помогало — мышцы скрючивало, а в висках тяжело стучало. И это при том, что они пока не разучивали никаких заклинаний — Елена просто рассказывала ей о сути вещей, о том, что такое быть ведьмой, что работает, а что нет, и все эти простые слова было очень тяжело понять.
Она тянула из нее душу — жестоко, клещами, с кусками плоти, и Алиса нечеловеческими усилиями зализывала раны, оставшиеся после новых знаний о жизни.
Но этим утром Алисе было необычайно хорошо. Солнце, впервые показавшееся после долгих пасмурных дней, выставило все в новом свете — краски заиграли, наполнили жизнь восторгом и счастьем. В отличном настроении Алиса сварила чудный кофе, нарезала зеленый бри, отломила кусок булки и позавтракала с большим аппетитом, что было ей не свойственно.
Она заехала домой, вывалила из шкафа все вещи и выбрала драпированное черное платье из шелкового джерси, черные замшевые сапоги и огромную красную сумку.
Подумала и отрыла бабушкино пальто с пышным воротником из черной ламы, шляпу с огромными полями, накрасила губы помадой цвета «русский красный» и отправилась на работу. Она выглядела шикарно. Недоступно. Звездой.
В здание издательского дома вошла она примой, но в офисе настроение поскользнулось и рухнуло с высоты собственного роста. О, боже… Как тут уныло! Скучные офисные столы, запылившиеся компьютеры, уродливые сувенирные кружки с логотипами разных компаний… В глазах потемнело. Неужели за этим тоскливым офисом она не видела жизни? Неужели ей казалось, что здесь, в этих грязно-белых стенах, есть что-то такое, ради чего стоит горбатиться до глубокой ночи — задержав дыхание, бережно расходуя кислород, прячась от акул и пугая мелких рыбешек? Неужели этот мрачный подводный мир, куда (за закрытые даже днем жалюзи — чтобы не отсвечивали экраны мониторов) не проникает солнечный свет, — привлекал ее?
Алиса постояла в дверях офиса, и, пока не передумала, не втянулась в какие-нибудь рутинные дела, развернулась, зашла в кабинет генерального директора и сообщила, что увольняется.
Татьяна Бек, дама лет пятидесяти, провела с ней длинную душеспасительную беседу — как и предписывал корпоративный кодекс, так как совету директоров требовалось знать, отчего сотрудники желают покинуть место, но, впрочем, без особенного трепета. В «Глянце» считалось, что любая должность в самом популярном журнале — манна небесная. Поэтому и платили меньше, чем в «Харперз Базаре», и уж тем более меньше, чем в «Воге», а претензий было больше: мол, ты разве не понимаешь, какая это честь — работать в та-а-аком журнале? Осознаешь, какая это важная веха в твоей жизни?
Поэтому Татьяна отпустила ее без истерик и упреков. Попросила отработать неделю, а это значило, что уже есть кандидат на ее место, пожала руку, поблагодарила за сотрудничество и вернулась к текущим делам.
Алиса все-таки вернулась к себе в кабинет, который сейчас казался ей залом ожидания в каком-нибудь третьесортном аэропорту — неприятно, но ненадолго, выписала премии всем сотрудникам, всем авторам определила повышенный гонорар, заказала за счет редакции шампанского, дождалась пяти вечера и собрала коллег в большом зале.
