Аглая и Анна схватили ее за руки и затащили в угол.
— Ты не понимаешь! — прошипела Анна.
— Она не понимает! — подтвердила Аглая.
— Детка, сила женщины в том, что она — женщина, — снизошла все-таки до пояснения Анна. — Все, что дает, — женского рода, все, что забирает, — мужского. Чтобы отдавать, нужно гораздо больше силы, поэтому мы все такие, какие есть. Наш ресурс неисчерпаем, пока мы чувствуем свою женскую суть, и чем больше мы ее подчеркиваем, тем больше сами убеждаемся в своей силе.
— Мам, ты говоришь на китайском, — сообщила Настя.
— Неужели у тебя не щемит сердце, когда ты смотришь фильмы по Джейн Остин? — вступила в разговор Аглая. — Неужели ты не завидуешь героиням, которые носят потрясающие платья с высокой талией, шелковые пальто с вышивкой, шляпки, токи, шали и туфельки из атласа? Ты что, не чувствуешь, что все эти женские штучки возбуждают тебя, как секс?
— Ну… чувствую… — призналась Настя.
— Мы не боимся быть такими, какими нас сделала природа, — добавила Анна. — Поэтому мы ведьмы. В отличие от нашей тети Ангелины.
— На что она похожа? — возмутилась Аглая. — Ходит в джинсах и этих жутких спортивных кофтах, в кроссовках и омерзительных парках… Разве она может свести кого-нибудь с ума?
— Она может свести с ума нас, — ответила Анна. — Амалию уж точно.
— Теперь мы просто обязаны купить тебе шляпу! — воскликнула Аглая. — И не смей отказываться!
Они загрузились в машину и поехали в Замоскворечье. Там, в переулках, остановились у одноэтажного домика, который стоял в глубине двора, постучали в дверь и долго ждали, когда им откроют.
— Может, никого нет дома? — предположила Настя.
Но Аглая смерила ее таким взглядом, что девушка замолчала. Когда ее терпение уже было на исходе, дверь распахнулась, и на пороге появилась толстая блондинка.
— Опять не вовремя! — буркнула она.
— И чем это ты таким важным занята? — Анна приподняла брови. — Третий раз обедаешь? Или шестой раз завтракаешь?
— Пошли. — Блондинка махнула рукой.
Они прошли несколько комнат, прежде чем блондинка остановилась перед высокими дверьми. Она обернулась, глаза у нее заблестели, и она довольно любезно произнесла:
— Прошу!
Двери распахнулись, и Настя ахнула — огромный зал от пола до потолка был заставлен шляпными коробками. Глянцевые черные, обернутые гофрированной бумагой, обклеенные кружевом, расшитые цветами…
— А как мы будем выбирать? — промямлила Настя.
— Ты хотела узнать, что такое быть ведьмой? — усмехнулась Аглая. — Учись!
— Это для тебя, — сообщила блондинка Анне, ткнула пальцем куда-то вверх, и на пол плюхнулась матовая белая коробка с черным бантом на крышке.
Анна вынула мягкую бархатную шляпу с аппликациями из глянцевой кожи, примерила и чуть не разрыдалась от умиления.
— Слушай, мы сами тут пороемся, — сказала Аглая блондинке. — А ты подбери лучше что-нибудь нашей девочке.
Блондинка смерила Настю презрительным взглядом, кивнула и повела за собой. Они обошли весь зал — перед каждым стеллажом, который тянулся метров на шесть вверх, блондинка замирала, кусала губы, хмурилась и… шла дальше. Наконец она хлопнула в ладоши, перехватила на лету коробку, пышно отделанную шифоном, и протянула Насте.
— Попробуй… — тихо произнесла она.
Настя сняла крышку и вынула на свет божий нечто, состоящее, казалось, из миллиона оттенков черного. Поля из матового шелка, нежнейший шифон, расшитый бисером, огромная черная роза с мелкими черными жемчужинами… Шляпа была безумно красивой, даже как-то чересчур.
— По-моему, она не в моем вкусе… — засомневалась Настя.
— Примерь, — не попросила, а приказала хозяйка.
Настя покорно надела шляпу, подошла к зеркалу и обомлела. Это была не она! Непонятно, что такого головной убор (пусть и красивый) сделал с лицом, но Насте показалось, что она уже никогда не сможет жить без него. Отделка уже не казалась чрезмерной — все было на своем месте — стильно, роскошно, удивительно. Глаза Насти заиграли. Но главное — в шляпе ей было на удивление легко и приятно.
— Сколько она стоит? — слабым голосом спросила Настя.
Блондинка вынула из коробки бумажку, и у девушки перехватило дыхание. Не может быть! Это обман зрения!
— Однако… — забормотала она.
— Берем! — послышался голос Анны, а через мгновение она вышла из-за угла. — О! Девочка моя, ты неотразима!
— Мама, но шляпа невозможно дорогая… — сопротивлялась Настя.
— Что делать? Это шедевр. — Анна развела руками.
Блондинка усмехнулась.
— Этой шляпе пятьдесят лет, — сообщила она. — Ее не успела купить твоя бабушка. Не Амалия. Как только женщина отказывается от самой себя, ей уже не до шляп. Она погибает.
— Н-да… — буркнула Настя. — Тогда я точно ее беру.
— Пройдемся? — предложила Анна. — Надо выгулять наши новые шляпы.
— А машина? — заволновалась Настя.
— Я вызвала водителя, — отмахнулась Анна, взяла дочь под ручку, и они переулками вышли на Пятницкую.
Сказать, что они произвели фурор, — значит ничего не сказать. Три женщины с ног до головы в черном, в убийственных шляпах, на высоченных каблуках… На них смотрели как на чудо. И Настя вдруг ощутила, что гордится собой, гордится тем, что она часть этого чуда, что она Лемм — не такая, как все!
— Какой же я была идиоткой… — простонала она. — Мама! Глаша! Я тупица! Зачем мне понадобилась эта дурацкая свобода? Если бы я вас слушалась, ничего бы не случилось…
— До всего надо дойти своей головой, — ответила Аглая. — Двадцать пять лет назад я тоже сказала Амалии, что хочу быть обычной девушкой.
— И что? — оживилась Настя.
— Потом как-нибудь расскажу, — пообещала Аглая. — Когда все устроится. Прелесть жизни в том, что история повторяется, но человек каждый раз переживает все, как в первый раз. И это не беда, а большое счастье.
Глава 26 Девять женщин
Он явился к обеду — около трех, на такси и без пальто.
— Что с тобой? — Саша уставилась на Матвея, который выглядел так, словно провел ночь в подвале, а на ужин ел объедки из «Макдоналдса», найденные в ближайшей помойке.
Тот ничего не сказал — лишь прошел к бару, достал бутылку виски и глотнул из горлышка.
Саша подошла поближе и уже на расстоянии полутора метров почувствовала, что от него исходит крепкий запах перегара.
— Вот это да! — нервно рассмеялась она. — Ты что, напился?
Матвей не ответил — сел, поставив между ног бутылку виски, и прикурил сигарету.
