Так она размышляла, а время шло. Прошло уже больше получаса, но Настя не могла сосредоточиться — решение ускользало из рук, и она даже представить не могла, что спустя двадцать минут ей придется дать окончательный ответ. Настя натянула плед на голову, сжалась в комочек и поклялась себе лежать здесь так, даже если в нее будут стрелять.
— Ась…
Настя услышала, что кто-то вошел в комнату и затеребил ее за плечо.
— Ась, это я, Саша. Они думают, что я в ванной.
Настя сделала вид, что ничего не слышит.
— Ладно, ты притворяйся, что тебя нет, а я тебе кое-что скажу. Мне Аня про твою ситуацию рассказала, так что теперь я все знаю. И еще она сказала, что ты должна сама сделать свой выбор, что мы все-таки ведьмы, а ведьмы разные бывают, и мы, родственницы, должны друг друга любить и уважать, несмотря ни на что… В общем, понимаешь, о чем речь. Ася! — Саша свалилась на сестру и обняла ее поверх пледа. — Я только сейчас поняла, как я тебя люблю! Ты моя любимая сестренка, ты моя душечка, мой букетик, моя тыковка… Ближе тебя у меня никого нет и никого не будет! И мне очень больно тебе об этом говорить… но, если ты превратишься в тупую, бесчувственную стерву, я не смогу тебя любить…
Настя почувствовала, что Саша плачет.
— Мне очень больно, у меня разрывается сердце, и я бы хотела остаться с тобой, что бы ни случилось, но я просто точно знаю, что не смогу… — рыдала Саша. — Понимаешь? Ты станешь, как Алина, сестра Матвея, и ты будешь не ты…
Настя под пледом задыхалась от слез, но не всхлипывала, затаилась. Было мокро и неудобно — слезы и сопли текли куда попало, дышать было нечем, но она не могла ответить сестре — не могла выйти из кокона.
— Девочка моя… — Саша погладила ее по плечу. — Я пойду. И прости меня… Анна сказала, что на тебя никто не должен влиять сейчас, но я не могла удержаться. Мы ведь всю жизнь были вместе!
Она ушла, плотно прикрыв за собой дверь. Подождав пару секунд, Настя разревелась. Это были самые ужасные, болезненные и невыносимые слезы в ее жизни — от них горели щеки, внутри все болело, а душу взяла такая тоска, что хотелось повеситься. Раньше, когда Амалия говорила, что ведьмы не умеют плакать, Настя думала, что это просто шутка такая, поговорка, но сейчас поняла — так и есть. Одно дело рыдать, когда хочешь чего-то добиться, повлиять на окружающих, и совсем другое дело, когда внутри тебя столько чувств, что они из тебя рвутся, как пассажиры третьего класса на «Титанике», долбят, терзают изнутри, а ты не можешь их выпустить — потому что так еще страшнее.
Когда ровно через час Анна вернулась вместе с Аглаей и Сашей, Настя сидела на тахте и сморкалась в шелковую наволочку, которую сняла с подушки.
Все трое сели в ряд перед ней.
— Пора, — каким-то прокурорским голосом велела Анна.
У Насти перехватило дыхание и скрутило желудок, потом она уверяла, что до последнего мгновения не была уверена в том, что скажет.
— Я не согласна, — глухо произнесла она. — Я хочу бороться.
Саша с облегчением выдохнула, а Анна с Аглаей переглянулись с таким видом, словно им только что вынесли смертный приговор.
— Но мы ведь семья, — сказала Анна Аглае.
Аглая пожала ссутуленными плечами.
— Давай ты иди, отправь гостей по домам, а я ей все объясню, — предложила она.
— Ма-ам… — протянула Настя. — В чем дело?
— Детка, слушай Аглаю, — с легким раздражением бросила Анна и вышла из комнаты.
Саша с Настей переглянулись — происходящее выглядело более чем странно.
— Не обращай внимания, — Аглая скорбно улыбнулась Насте, которая все еще смотрела вслед ушедшей Анне. — Я вообще мечтаю тебя придушить.
— Что?! — Саша подскочила на стуле.
— Слушайте меня внимательно! — строго произнесла Глаша. — Нам сейчас не нужны лишние эмоции. Значит, так, Настя. Мы с Анной обсудили ситуацию и решили, что сделаем все, чтобы помочь тебе. Мы всегда вам, девочки, говорили, что наша сила в том, что мы — Лемм, так что ты сейчас не должна сосредотачиваться на том, как мы себя ведем, ты должна быть уверена — мы с тобой.
Она глубоко вздохнула и продолжила:
— Есть единственный способ тебе помочь. Надо отправить тебя в ад…
— Что?! — хором воскликнули девушки.
— При этом ты не должна умереть, — словно не замечая их смятения, продолжала объяснения Аглая. — К счастью, наша семья хранит самую редкую книгу на свете — книгу Соломона. Это великая книга. И страшная. С ее помощью мы можем временно освободить твой дух, что очень и очень сложно. Во-первых, нам нужны кое-какие компоненты, которые копятся не годами, не десятилетиями, а столетиями и которых нам не хватает, но тут мы что-нибудь придумаем. Самое главное вот в чем: те, кто тебя любит, должны отдать самое дорогое, что у них есть. Не материально дорогое. А, скажем, красоту, талант или чувство юмора…
— О не-ет… — простонала Настя. — Боже мой, во что я вас втянула…
— В общем, мы, твои близкие, должны поделиться с тобой самым ценным, и тогда тебе откроются ворота в преисподнюю.
— А другого способа нет? — робко поинтересовалась Саша.
Аглая покачала головой.
— Путь в мир иной закрыт не только людям, но и ведьмам, — сказала она. — Так решил бог, и так будет. Но так как мы ведьмы, то для нас лазейка есть, однако она дорогого стоит.
Прежде чем Настя сообщила о том, что передумала, что она пойдет к Кравицу и будет делать все, что он скажет, Саша заявила:
— Я готова.
Перехватив недоверчивый взгляд матери, она сдвинула брови и отчеканила:
— Я хочу, чтобы моя сестра жила, и жила счастливо. Я буду с ней и в горести, и в радости, независимо от того, какая у меня будет фигура.
Глаша покачала головой:
— Ты не знаешь, что для тебя самое дорогое, пока у тебя это не отнимут.
— То есть? — Настя подалась вперед.
— Не ты решаешь, чем пожертвуешь. Ты что ж, думаешь, мы все соберемся и каждый скажет: «Я, такая-то, такая-то, готова пожертвовать, например, своей шевелюрой ради спасения моей любимой племянницы»? — Аглая покачала головой. — Нет, у тех, кто пойдет на этот шаг, просто пропадает то, о чем они иногда и сами не догадывались.
— Ничего себе… — опешила Настя.
— А что делать? — Тетка развела руками. — Такова жизнь.
— Я ведь могу отказаться? — решительно спросила Настя.
— Увы… — Аглая не без сожаления вздохнула. — Ты сказала свое слово.
— И что, уже не могу его забрать? — разозлилась девушка.
— Не можешь, — строго ответила Глаша. — Правила есть правила.
— Я все равно готова все отдать моей сестре, — настаивала Саша. — Аська! Мне не жалко, честное слово! Не ругай себя — мне по фигу!
