Наверное, эта Глаша – одна из тех девушек, что считают своим секретным оружием знания, ум и острословие, и вот таким способом мечтают заполучить образованного молодого бизнесмена, который увидит наконец пропасть, что отделяет его от глуповатых красоток, гадающих на жениха на кредитных картах.
– Просто эти туфли вписываются в наряд, – добавила Глаша. – Дополняют фиолетовый и хорошо оттеняют белый. Но если продолжить линию, которую ты пресек мыслями о том, что я гружу тебя всякой заумной чепухой, то напомню, что какой бы ужасной ни была катастрофа и каким бы искренним сочувствием ни наполнялись сердца людей, они завороженно смотрят на то, как рушатся башни-близнецы. И они будут с дрожью и восторгом вспоминать об этом до конца своих дней.
И как-то так вышло, что они с Глашей приехали к нему домой. Они были во многих местах, но перед тем, как ушли из «Симачев-бара», Андрей пошел в туалет и встретил по дороге Алину.
– Ты меня напугал, – сказала она.
– Как? – удивился тот. – Я просто шел в туалет…
– Не сейчас! – нахмурилась Алина. – Откуда ты обо мне столько знаешь?
– Тебе надо меньше интервью давать, – буркнул он.
Пока Алина соображала, Андрей вырвался вперед, но девушка его догнала.
– Ты псих? – спросила она.
– Несомненно! – согласился он.
– Спешишь? – удивилась она его очередной попытке удрать.
– Вроде того.
– А телефон у тебя есть?
– Зачем?
– Приглашаю на ужин…
О, боже! Да она заискивает!
– Алина, послушай, ты очень красивая… Известная и сексуальная… Но я тебя знаю. Знаю таких девушек, как ты. Я топ-менеджер, ежемесячный доход – семьсот тысяч рублей, плюс премии, плюс какие-то левые доходы. Такими, как я, ты чистишь зубы после еды. Мне это не надо.
– Ну… – Алина смутилась. – Может, тогда просто секс?
Андрей задумался. Наверное, ей очень хочется выяснить, откуда он знает о массажисте, и еще, возможно, она собирается его задобрить – на всякий случай.
– Позвони, решим на месте, – он протянул ей визитку и удрал.
Ее удивление Андрей ощущал спиной.
Ура! Он ее сделал! Ха!
Они сильно напились в тот вечер. Яна с Ниязом потерялись в «Раю», потом Нияз нашелся, но без Яны… а уж как они очутились в «Технике молодежи», Андрей и понятия не имел.
В такси он почувствовл, что опьянение идет волнами – он то совсем ничего не понимает, то вдруг реальность пробивается сквозь толщу текилы, но скоро уже задыхается в волнах, беспомощно машет руками – и тонет…
Глаша буквально втащила его в квартиру, бросила на диван и сказала, что у нее есть волшебное средство, которое немедленно приведет его в порядок. Втайне от нее, Андрей сбегал в ванную, разболтал марганцовку и нагнулся над унитазом. Больше его не тошнило, но вертолеты со страшным шумом все еще летали вокруг, слепя глаза прожекторами.
Глаша притащила бульонную кружку чего-то, что пахло лавандой, и заставила его выпить.
– Это шутка? – спросил он минут через десять.
Глаша покачала головой.
Он был все еще пьян. Но то было приятное опьянение, волнительное, благолепное!
– Ты ведьма? – полюбопытствовал он.
– Если бы ты знал, сколько стоит эта отрава, не задавал бы глупых вопросов, – Глаша вытянулась на диване.
Андрей вспомнил об обязанностях радушного хозяина и соблазнителя. Зажег свечи, поставил музыку.
– Мы не будем снимать кино по твоему сценарию, – сказала Глаша.
– Что? – насторожился Андрей.
– Я говорю, что романтическая мелодрама отменяется, – Глаша повысила голос. – Забудь о сексе.
– Почему? – Андрей так растерялся, что спросил без нажима, совершенно искренне.
– Момент утрачен, – ответила Глаша. – Так что пока будем дружить. У тебя, говорят, есть отличная терраса?
– Кто говорит?
– Ты сам и говорил!
Глаша заставила его найти свитера, носки, пледы, перенесла чай на террасу и устроилась в шезлонге.
– Не жарко, – пожаловался Андрей, который уже не чувствовал так остро удовольствия от чудесного чая.
– Я расскажу сказку, это тебя согреет, – пообещала Глаша.
– Что за сказка?
– Неважно. Просто сказка. Итак, в одном царстве-государстве жил-был бедный крестьянин…
Хозяйство у него было небогатое – то волки овец порвут, то коров свалит мор, то разбойники нападут по дороге с ярмарки и ограбят, то засуха выжжет посевы. Худо-бедно дожил крестьянин до тридцати лет. У него не было ни жены, ни детей, а дом, отцовское наследство, приходил в негодность, так как денег на ремонт не хватало. Крестьянин всю жизнь честно работал, вставал спозаранок, и все никак не мог взять в толк, отчего же у него такая горемычная доля.
И вот, сидел он как-то на пастбище, пас коров – это были особенно трудные времена, даже на пастуха он не мог разориться – и вдруг увидел женщину, которая шла к нему через поле.
Женщина была одета в роскошное платье, драгоценности сверкали на ее пальцах, на шее и в ушах, прическу украшали жемчужные шпильки в окаймлении бриллиантов… и она была очень красива.
Крестьянин уставился на нее в полном недоумении. В городе он видел нарядных барышень, но, конечно, не таких – просто девушек в шелковых платьях, с лентами, розанами и всякой ерундой. Эта же дама казалась царицей, и крестьянин был уверен, что она не может просто так ходить по полю в туфельках с драгоценными пряжками. Он даже было решил, что от голода и расстройства заболел, и дама ему мерещится.
– День добрый, – приветствовал ее крестьянин.
– Я к тебе, – сказала дама.
– Вы меня знаете? – испугался он.
– Конечно! – усмехнулась она. – Ты самый несчастный человек в округе.
Крестьянин не знал, что на это сказать. Дама присела рядом с ним на пригорок, распластав подол по траве.
– Что тебе нужно для счастья? – поинтересовалась она. – Назови все, что угодно.
Разговор был странный. Крестьянин-то думал, что даму понесла лошадь, и она попросит проводить ее до ближайшей деревни… Не могла такая роскошная особа интересоваться его убогой жизнью.
– Ты хотел бы стать… князем? Богатым, уважаемым… – соблазняла красавица.
– Да что вы такое говорите… – вконец смутился крестьянин.
Давно, в молодости, и он не прочь был пофантазировать, но жизнь так разочаровала его, порушив все его начинания, затоптав в грязь мечты, что уже много лет он уповал лишь на то, чтобы овцы были целы, да крыша не прохудилась.
Женщина провела рукой по его волосам. Было и щекотно, и приятно, и мурашки побежали. Из головы одна за другой бросились врассыпную тревожные мысли, и он уже смотрел не под ноги, а за горизонт – туда, куда уходили мечты.
