Ее растерзали волки.
Это было страшно. Окрестные жители помрачнели и стали больше молиться.
Пятую жену князь привез из-за границы. Француженка, казалось, ничего не боялась, но и она захлебнулась в ванне.
Замок обходили строной. Князя давно уже никто не видел. Ходили слухи, будто он появляется то там, то здесь – в шляпе, надвинутой на глаза, и в длинном плаще.
В городке пропадали молодые люди – одиннадцать мужчин исчезли без следа.
Когда до трактирщика дошли сведения, что князь снова женился – то ли на столичной шлюхе из дома терпимости, то ли на какой-то легкомысленной модистке, он собрался с силами и отправился к господину.
Как первого свекра княза его допустили в покои.
Трактирщик вошел и ужаснулся. Некогда нарядная комната была пуста. Со стен ободрали обивку, окна были голые, без портьер – их просто заколотили, чтобы не пускать солнечный свет, мебели не было – только матрас на полу и стол, сколоченный из грубых досок, а вместо канделябров комнату освещала убогая восковая свеча.
– Кхгмм… – произнес трактирщик.
– Что тебе надо?
Трактирщик обернулся к тому, что он принял за груду тряпья, и понял, что это и есть князь. Желтый, с запавшими глазами, истощенный до полусмерти, князь сидел на матрасе и глядел в никуда.
– Что с вами? – дрожащим голосом спросил трактирщик.
– Я жду ее, – ответил князь.
– Кого? – робко поинтересовался гость.
Князь не ответил.
– Послушайте… – трактирщик запнулся, неуверенный, что господин его слышит, но все-таки продолжил: – Ходят нехорошие слухи…
Князь неожиданно воодушевился.
– Слухи? – воскликнул он. – Знали бы твои сплетники, что на самом деле здесь происходит! – Он вскочил с дивана.
– Что? – растерялся трактирщик.
– Лучше тебе не знать! – Князь закрыл лицо ладонями с обкусанными до крови ногтями.
С этими словами он вдруг кинулся к окну, оторвал доски, что потребовало огромных усилий с его стороны – он ведь был истощен, а доски прибили надежно, распахнул ставни и… бросился вниз.
Со стоном трактирщик ринулся вон, по коридору, вниз по парадной лестнице… И нашел княза невредимым. У того лишь были в кровь изодраны руки и сломана нога.
Трактирщик забрал его к себе. Выхаживал, откармливал, проповедовал. Трактирщик пресекал любые слухи, утверждая, что князь своими страданиями искупил свою вину, – если та и была.
Однажды утром трактирщик принес ему чай, булочки, жареную ветчину и застал княза здоровым.
– Как же я рад! – воскликнул бывший свекор.
– Да что ты! – с ехидством ответил князь. – Чему?!
Он откинул одеяло, и оказалось, что он полностью одет. Добрый трактирщик растерялся.
– Смерть ждет меня, – нехорошо усмехнулся князь и ушел.
Думали, он исчез навсегда. До их земель доходили слухи о том, что князь живет то в Лондоне, то в Париже, то в Будапеште или Праге и отовсюду убегает, оставив о себе дурную славу. Вино, карты, падшие женщины, дуэли – это лишь малая часть его бесчинств. Говорили, что во Франции князя на дуэли ранили в самое сердце, но лезвие скользнуло по ребрам, и его выходили.
В Венгрии пуля попала князю в голову, но отчего-то вышла через плечо.
В Бристоле князь попал в шторм, но его, полуживого, выкинуло на берег – прямо в руки рыбаков.
Говорили, что в Румынии князь резал себе вены. В Чехии травился. В Нидерландах разбойники перерезали ему глотку – но и там он выжил.
А спустя двенадцать лет со дня первой свадьбы случилось то, что до сих пор заставляет леденеть души местных жителей.
В опустевшем замке почти никого не осталось. Разве что конюх, который не ушел из-за любви и жалости к племенным лошадям князя, старая кухарка да его слуга, исподтишка подворовывавший у хозяина и продававший кое-какие ценные мелочи заезжим торговцам.
Слуга и обнаружил в подвале запертую на десять замков комнату, в которую вознамерился во что бы то ни стало попасть. Хозяина он уже давно похоронил и решил сорвать последний куш перед тем, как жениться на дочери лесника.
Вместе с приятелем он две недели вскрывал замки, прежде чем тяжелая железная дверь распахнулась, и тогда незадачливые воришки заорали от ужаса.
С потолка, с крюков, предназначенных для коровьих туш, свисали головы одиннадцати мужчин, одна из которых принадлежала второму конюху, а другая – учителю фехтования, – приятели их опознали.
Возникло предположение, что князь, снедаемый черной ревностью, убил сначала жен, потом их мифических любовников.
Хотели даже сжечь замок, но трактирщик отговорил людей – убедил всех, что нельзя превращаться в зверье.
Никто не ждал князя, но тот явился. Он шел по дороге, закутанный в некогда белый, а теперь серый от грязи плащ, и глаза его сверкали, как у сумасшедшего. Его тут же схватили и приговорили к повешению.
Но веревка оборвалась. Князь лишь рассмеялся. Ему хотели отрубить голову, но вдруг передумали – князь жаждал смерти, а какое же это наказание – дать преступнику то, о чем тот страстно мечтает?
Княза сопроводили в замок и заколотили ворота. Умрет от голода – мол, не наша печаль.
Прошло пятнадцать лет.
Старый трактирщик ушел на покой, ему в ту пору было уже восемьдесят, гостиницей управляли его сыновья.
Трактирщик жил далеко от замка, не видел его долгие годы, но, поняв, что здоровье его на исходе, неожиданно ощутил тревогу – его мучили воспоминания. Он знал: зло – близко и самое страшное еще впереди.
И как-то в ночь, выспавшись днем под крики малышни – шестерых горячо любимых внуков, – он отправился в замок. Оторвав фомкой одну из досок, трактирщик, не жалея хороший сюртук, протиснулся в щель в воротах.
Он ожидал увидеть руины, запустение, грязь, но то, что встретило его в замке, было самым большим потрясением в его жизни.
В замке горели огни. Снаружи это нельзя было увидеть сквозь плотные шторы, но внутри было светло и тепло. Мраморный пол сверкал чистотой. Хрустальные люстры сияли радугой. Мебель была отполирована до блеска.
Трактирщик непременно бы поседел от страха, если бы уже не был седым.
Он шел вперед, но шаги не разносились эхом. Он шел как будто бесшумно. Словно и не шел вовсе, а стоял.
Трактирщик потянул на себя дверь в каминный зал, который помнил по веселым пиршествам. Внутри было тепло. Пылал камин.
– Я ждал тебя, – услышал он звонкий голос княза. – Но все же не был уверен, что ты придешь.
Трактирщик обогнул диван, предполагая увидеть больного и немощного человека, но князь, развалившийся на сиденье, был здоров и весел.
