Утром он отвез Настю домой, собрал вещи и уехал.
В Севастополе Андрей увлекся красоткой Наташей – девушкой с фигурой манекенщицы, с золотисто-шоколадными волосами и родинкой над верхней губой.
Он принес ей голубой коктейль, но Наташа отказалась пить.
– Ты думаешь, я его отравил? – рассмеялся Панов.
– Ты не поверишь, чего со мной только не случалось, – ответила она, не глядя в его сторону.
Андрей выпил коктейль сам, а потом отвел Наташу в бар, где заказал ей то, что она пожелала – пиво с вишневым сиропом.
Изысканная Наташа оказалась спортсменкой, чемпионкой чего-то там по рафтингу, а также студенткой факультета экономики МГУ.
Она потащила его в поход в горы, и они плескались в ледяной родниковой воде, ночевали в палатке и жарили сосиски.
Секс был нежный и такой, будто они лет пять жили вместе и даже устали друг от друга, но под южными небесами романтические чувства вернулись.
В Симеизе Андрея обольстила женщина лет тридцати пяти по имени Нина. Нина была похожа на русалку: темные прямые волосы до талии, бледная кожа, отчаяние в зеленых глазах.
Она беззастенчиво рассматривала его на пляже. Познакомиться труда не составило, а в постель она его сама затащила.
Позже выяснилось, что Нина – лесбиянка.
– Да, мы спим с мужчинами, – сказала она, вставляя сигарету в золотой мундштук, инкрустированный бирюзой и рубинами. – Секс с женщиной – это лажа.
– Почему тогда ты лесбиянка? – Андрей перевернулся на живот и заглянул ей в глаза.
– А ты пробовал когда-нибудь жить с мужчиной? – поинтересовалась Нина.
Андрей не пробовал.
– В определенный момент ты все-таки стоишь с утюгом в руке и гладишь его рубашки, – продолжала Нина. – А твоя домработница вынимает из холодильника его грязные носки. Жить можно только с молодыми, они легко обучаются, но с молодыми мне скучно.
– А чем ты занимаешься? – спросил Андрей.
– Торгую антиквариатом. Красивый бизнес. Подделок до хрена. Главное – знать, где берут подлинного фальшивого Фаберже. Не отличишь.
– А ты, случайно, не обожаешь поэзию Серебряного века?
– Да ну тебя в жопу! – обиделась русалка. – Я вообще поэзию не усваиваю. Люблю детективы.
В Ялте у Андрея был секс с чужой женой. Ему надоела жареная рыба с картофельным пюре в кафе, и он зашел в настоящий ресторан. За соседним столом ужинала компания: солидные мужчины в теннисках и летних брюках, нарядные девушки и Она. Имени Панов не узнал.
Женщина не была красивой: худое нервное лицо с длинным носом, но в глазах у нее металось безумие – привлекательное, хоть и заразное. Она подмигнула ему и вышла, а он последовал за ней. Они занимались сексом прямо в кустах жасмина, неподалеку от ресторана, пока ее муж ковырял жюльен. Вязаное развратное платье она сняла и осторожно повесила на ветку.
– Не трогай прическу! – предупредила она вначале.
– Я пойду первой, – сказала она в конце.
Андрей уже испугался того, что наделал, потому завел «Ямаху» и поспешил оттуда убраться.
В Коктебеле его девушка так напилась, что он тащил ее домой на спине.
Он ждал очереди в баре, наблюдал, как симпатичный, но простоватый и, откровенно говоря, сильно подшофе мужчина заигрывает с девушкой, которая позже оказалась Олей.
– Девушка… – обратился к Оле мужчина. – А вы не модель? Я вас мог по телевизору видеть?
Девушка устроила целое представление.
– Ну, да! – воскликнула она. – Это ведь я рекламирую средство для потенции! Меня узнают все, у кого проблемы с эрекцией! Добро пожаловать в клуб!
Мужчина испарился.
Андрей захихикал.
– Что? – повернулась к нему девушка. – Весело? Хотите так же?
– Думаю, вы его обманули. Думаю, вы рекламируете особые секаторы для кастрации, – сказал Андрей.
– Ух ты! А ты остроумный, да?
– Ну, тексты мне пишет Жванецкий, я их только озвучиваю.
Девушка стала его раздражать. Смешная, но злыдня.
– Ладно, можешь меня угостить, – она будто ощутила его раздражение. – Или я тебя?
– Ты меня, – буркнул Андрей.
Она была очень красива. И по внешности невозможно было догадаться о вредном характере. Вьющиеся светлые волосы, интеллигентное лицо с мягкими чертами, тонкие длинные пальцы…
– Меня только что бросил друг с помощью смс, – сказала она. – Смотри… – она немного повозилась с телефоном и показала Андрею текст: «Перевез свои вещи. Извини. Между нами все кончено». – Да он просто Куприн, так? – усмехнулась Оля. – А мое сердце рвется на части…
– Ну, может, это шутка… – Андрей не умел утешать.
– Ты серьезно? Я два года жила с человеком, у которого такое чувство юмора, и ничего об этом не знала? Почему тогда я ни разу не нашла в изюме дохлых тараканов?
– Ладно, я был не прав! – сдался Андрей.
– Предлагаю напиться и заняться сексом, а? – предложила она.
Секс произошел днем. Они уплыли на водном скутере в неприметную гавань, расстелили полотенце, и Андрей окончательно убедился в том, что романтики в сексе на пляже нет ни на йоту. Зато в Оле было много страсти. Секс был мучительным, но прекрасным.
– Это называется ковровый ожог? – рассматривал Панов свои колени.
– Тогда уж песочный ожог, – ответила Оля. – Кажется, я сейчас умру…
– От счастья?
– От похмелья… – вздохнула она. – Вторая волна. Пиво еще есть?
Вечером Андрей купил одеяло и уехал в Тихую бухту.
Осень была жаркая, но по вечерам становилось прохладно, так что Андрей развел костер, открыл бутылку рома и посвятил эту ночь прощанию с самим собой.
Глава 16
Игорь Сергеевич, писатель, 79 лет: «Умирать я, наверное, не боюсь. Все дело в том, что в этом возрасте на земле удерживают только инстинкты – человеку хочется жить во чтобы то ни стало. Но я старый, у меня все время что-то болит… А люди в это время влюбляются, пьют вино, смеются глупым шуткам – знаете ли, им просто хочется смеятся… А я проеду на метро пять остановок и уже устаю. Это не жизнь, как я привык ее понимать. Так что жду своего часа».
Марина, 19 лет, продавец: «Ну, не знаю, я вены резала. Два раза. От любви и потому, что меня никто не понимает. Зачем жить, если ты никому не нужна? Мне это вообще по фигу. Я бы хотела, как Курт Кобейн – жить красиво и умереть молодой».
Анжела, фотограф, 32 года: «Я боюсь старости. Как подумаю о пигментных пятнах… брр! Я все сделаю, чтобы долго оставаться привлекательной. Пластические операции, химический пилинг, ботокс – не вопрос. Все дело в том, как тебя воспринимают люди. Можно быть старой уже в сорок. А умереть не страшно – все умрем».
