— Никогда не женись! — Лурье завершил лекцию о переменах в канонах женской красоты.
— Почему это? — взбрыкнула Аня.
— А ты никогда не выходи замуж! — присоветовал ей Глеб.
— Почему? — удивился Игорь.
Лурье оседлал любимого конька:
— Я был женат шесть раз… И все, что я вынес из браков, — это то, что любая, даже самая умная, хитрая, глупая, наивная, образованная или невежественная женщина обязательно будет тебя учить! Первая учила меня не ходить по коврам в ботинках. Заметьте — по моим коврам, по коврам, по которым мои предки ходили и в ботинках, и в сапогах, и в калошах и которые не стали хуже. Потому что это такие туркменские ковры, которые нельзя изгадить. Но как только мы перестали ходить по ним в ботинках, как только гости принялись разуваться, знаете, что произошло? Ковры поблекли, запылились, затерлись и поскучнели! Пришлось разводиться…
Аня с Игорем заулыбались. Она откинулась на сиденье — так, что ее бархатистое плечо прикоснулось к гладкому плечу Игоря. И ему вдруг стало неловко, как подростку. Он задумался — она нарочно или случайно? Ощущает ли такую же неловкость и в то же время желание прижаться крепче?.. Застеснявшись подобных мыслей и обозвав их «детскими», Игорь велел себе не думать о глупостях, но бархатистое плечо все так же жгло — с этим он поделать ничего не мог.
— Вторая учила лепить скульптуры, — продолжал Лурье. — От маленьких замечаний перешла к яростной критике, уверяла знакомых, когда у меня не выходило: «Я же ему говорила…» И я, когда мне разок вручили премию за мемориал, вышел и сказал, что премию заслужила моя жена, которая так часто лезла мне под руку, что только благодаря ей лица матросов-героев вышли такие решительные и полные ненависти к общему врагу — моей дражайшей супруге. Был скандал, развод…
От духоты, коньяка и рассказов Аня с Игорем совершенно размякли. Только Лурье отправился в туалет, они посовещались и решили, что сейчас самое время откланяться и пойти прогуляться.
— Давай зайдем ко мне: я так взмок, что без душа из дома не выйду, — без всякой задней мысли попросил Игорь.
— Отличная идея! — откликнулась Аня. — Я тоже мокрая как мышка.
Аня предложила Игорю помыться первым. Он сделал воду еле теплой, с наслаждением встал под струю и ощутил, как прохлада медленно обволакивает, проникает под кожу, освежает голову… Он долго стоял под душем: наслаждался арбузным гелем, растирал душистую пену…
— Я водопоклонник, — заявил он, когда наконец вышел, обернувшись во влажное полотенце.
— А я уже думала, что ты утонул, — упрекнула Аня, подхватила чистое полотенце и исчезла за полупрозрачной дверью.
Вернулась быстро. По его примеру завернувшись в полотенце, почти насквозь промокшее от длинных волос, с которых все еще капала вода, шлепая влажными ногами, она добралась до кровати, плюхнулась рядом и выставила голову в открытое окно, вылавливая редкие, но блаженные порывы свежего ветра.
— Класс… — Она перевернулась, и полотенце разъехалось. — Ой! — Аня недоуменно посмотрела на обнажившуюся грудь.
Чтобы прикрыться, она неловко дернулась, задев Игоря ногой, и ему показалось, что все это уже было. Совсем недавно, не с ней, но с очень похожей… Но удержаться не получилось — то же напряжение, почти электрическое, тот же бессознательный порыв, когда кажется — будь что будет, когда горло сжимается, а в голове шумит…
Когда они потом лежали, пытаясь отдышаться, он чуть было не назвал ее Яной, а когда осознал, что перепутал, первый раз за последние три года закурил — глубоко, жадно, голодно затянулся и понял, что больше без сигареты не выдержит ни дня.
— Ты как будто привидение увидел… — растерянно улыбнулась Аня, заглядывая ему в глаза.
Игорь подумал, что хорошо бы отшутиться как-нибудь, разрядить обстановку… Но не вышло. Он лишь вяло поотнекивался, встал, умылся, залпом опрокинул стакан с ледяной газировкой и глянул в зеркало на свое отражение — удивленное и какое-то разочарованное.
ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ
— Тебе не кажется, — озадаченно поинтересовалась Маша, — что получается какая-то х…рня?
Роза на память (как она сказала — долгую) оставила им зеркало, в котором при огромном желании можно было рассмотреть то, что происходит с интересующими тебя людьми. Зеркало, как выразилась сама Роза, было дешевкой. Но это было лучше, чем ничего, даже несмотря на то что зеркальце показывало всякую ерунду: то транслировало «Евроновости», то канал «Клубничка» для взрослых, то вообще сбивалось на совершенно посторонних личностей. Роза предупредила, что раньше зеркалом пользовался ее знакомый — подглядывал за женой. Время от времени отражение превращалось в дородную женщину, которая без перерыва смотрела телевизор и трепалась по телефону.
Но последние минут двадцать оно работало без сбоев (не считая коротких перерывов на рекламу зубной пасты). И сейчас девушки уставились на Игоря, в глазах которого прочитали растерянность и нечто, близкое к отчаянию.
— Может, — пробормотала Наташа, — мы слишком резко… гм… вывалили на него все это?
— Резко?! — неожиданно взвизгнула Маша. — Ты мне говоришь о резкости? Да мы благодаря тебе только и делаем, что рушим мировые устои! Раньше надо было думать, что судьбу нельзя изменить за три дня…
— За четыре, — поправила Наташа.
— Да по фигу! — Маша окончательно вышла из себя. — Ты прешь как — танк и рассчитываешь, что оставишь за собой розы, а на самом деле ты рушишь все вокруг!
— А почему только я? — разозлилась Наташа. Она вскочила, сжала кулаки и заорала в голос: — Ты что тут, сбоку припеку? Да ты первая все начала! Тоже мне святоша! Стоило только получить первый оргазм, тут же вцепилась мне в глотку из-за своего ненаглядного Игоря.
— Что?! — задохнулась Маша. — Орга… Ах ты, сука!
— Гадина! — бросилась на нее Наташа.
Но только Наташины руки вцепились в Машину челку, а Маша уперлась ладонями Наташе в лицо, они услышали чье-то хихиканье и мгновенно остыли.
Из дверного проема, ведущего в коридор, показался Марат, за которым виднелись бритые налысо головы высоких парней в военных куртках.
— Ну что, девицы, нагулялись? — спросил он, гадко ухмыляясь. — Что-то ты, Наташенька, поправилась, а ты, Маша, как-то осунулась.
Они заметили перемену в его облике. Сейчас в нем не было ничего сексуального — был в мешковатой черной куртке, в черных брюках, заправленных в высокие ботинки, а длинные волосы были убраны под черную кепку с длинным козырьком.
— А это кто? — Ляпнув первое, что взбрело в голову, Наташа ткнула пальцем в подозрительных парней.
— Армия Сатаны, — хмыкнул Марат. — Наши руки. Лучше не сопротивляться — они безжалостны ко всему, что движется.
Самый крупный из «армии» сложил руки на груди — девушки заметили татуировку в виде свастики, выскользнувшую из-под рукава куртки.
