Из квартиры художника человек десять отправились с ними в клуб, и это уже был совсем дурдом — все вдруг бросились плясать под песню «Овощное танго» группы «Несчастный случай», а потом ну совсем непонятно как в клубе оказался Боря Моисеев, и его принялись качать, а потом чуть не уронили…
Утро они и встретили у Моисеева, который обнимался с Витей и обещал его изнасиловать…
— Как я тебя люблю! — вопила Даша, прижимаясь к Вите в лифте. — Ты самый-самый!
Витя ее отпихивал, но ему было приятно.
Они долго не могли заснуть — лежали, смотрели друг на друга, а потом резко оделись и поехали в «Мариотт» на завтрак. Пили шампанское и ели торты.
А потом… Витя отодрал ее прямо в туалете, и это было очень весело, хоть и бездарно — в смысле удовлетворения, потому что Витя изображал порнозвезду, а Даша во время процесса хохотала.
Заснули они на даче. Такси обошлось в бешеные деньги, но оно того стоило. Дом был теплый — за этим следила соседка, чистый и уютный, а засыпать в новогоднее утро среди сугробов и природы намного приятнее, чем в городской квартире.
Она ничего не знает!
Оксана поглядывала на Дашу и молила Господа дать ей силы не разболтать Великую Тайну.
Ничего ни о чем! Ни слова! Ни намека, ни вздоха!
Правда, редакторы скоро, наверное, порвут Оксану в клочья — вместе с контрактом, но она не может сдать в производство сырую книгу! Это ведь должна быть Книга — с большой буквы.
А не блинчики фастфуд, которые лепит Даша: «круглый стол овальной формы».
Каждая запятая на своем месте.
Захар… Йо-хо!
— Оксан, ну я не понимаю, что там с «Комсомольской правдой»? — одернула ее Даша.
— «Комсомолка» говорит: они ждут выхода твоей новой книги. — Оксана обратила взор к монитору и прочитала ответ Юли из газеты.
Даша нахмурилась. Ей что, мало статей в желтой прессе? Да весь январь все только и делали, что публиковали снимки с новогодней вечеринки!
Оксана откинулась на спинку кожаного кресла. Вот и она… Вот и у нее… Нет, у нее будет не так. Пелевин, например, на интервью не разбрасывается, и что, он менее популярен?
И она не станет. Она не публичный человек.
Книга будет сенсационной. Все захотят ее прочитать.
Конечно, это не совсем порядочно, но ведь в романе нет фактов — только впечатления, характеры. Ладно, Дашин характер.
Ну и что? Она же не пишет документальные хроники! А сейчас такие времена — любая бы уже наваяла «Грязные трусы Дарьи Аксеновой» и переходила бы из одного шоу в другое.
Это сатира. А сатира — всегда благородно.
Так что Даша всего лишь станет еще более популярной. А с ней и Оксана.
— Все понятно. Я превращаюсь в звезду светской хроники. Скоро все забудут, что я писательница, — изрекла Даша.
Оксана подумала, что это было бы здорово, но тут же усовестилась — злорадство не поможет ей стать знаменитой. Возможно, ее даже накажет за это Бог.
А Божья кара ей сейчас совершенно ни к чему.
Она ведь чувствует — все у нее впереди! Это такое восхитительное ощущение, когда ты понимаешь свою силу и веришь в свои возможности.
Она даже благодарна Даше. Тут что-то Оксану ужалило, но она не обратила на совесть внимания — совесть есть продукт взаимоотношений разума и чувств, так что если ее чувства говорят: «Даша — стерва!», разум после серии упражнений вполне способен ее подавить.
Даша познакомила ее с Захаром. У Даши в доме Оксана стала… та-да-дам! — писательницей.
Сделала новую прическу, в конце концов!
Она даже посвятит ей книгу. Хотя это, наверное, чересчур. Чересчур.
Какая у нее была жизнь?
Бр-р…
Она вспоминала ту, другую Оксану, как чужого человека.
Когда-то собиралась она замуж за Митю. Ой-ей-ей… Ей было двадцать четыре, Мите — тридцать. Бывший спортсмен, ныне бизнесмен, владеет типографией.
Очень спортивный. Овсянка на воде на завтрак. Суп из свежих овощей на обед. Педант. Все у него на своих местах, уголок к уголку.
Все было бы прекрасно, если бы она знала, о чем с ним разговаривать.
Книг он не читал. Фильмы не смотрел. В последнее Оксана поначалу не могла поверить, но это было так — кино его не интересовало. Журналы он просматривал — про машины.
Ни одной точки соприкосновения в духовном плане.
Конечно, он был красивый и щедрый, он первый дал ей почувствовать, что Оксана достойна лучшей жизни. Что ради нее человек может в лепешку разбиться.
И у них с утра до вечера был секс. Все-таки Митя не пил, не курил.
Он любил смотреть «Последний герой».
Оксана — «Клиент всегда мертв».
Пока он листал «За рулем», Оксана вчитывалась в Ремизова и ей не с кем было поделиться восторгом.
Была у нее подруга Ира — но когда она слишком долго трепалась с той по телефону, хоть о Ремизове, Митя ревновал. Приставал. Щекотал.
Через год они решили пожениться, и Оксана сбежала.
Вся эта история с замужеством казалась ей поражением. Плохим таким, нездоровым компромиссом.
Она часами стояла перед зеркалом и не видела себя. Не отражалась. Ее просто не существовало — была некая телесная оболочка. А в глазах — пусто.
Допустим, в Дашу она вцепилась как вампир, напилась ее крови и теперь вот собралась паразитировать на чужой славе, но если бы все было столь плохо, она бы не чувствовала себя такой счастливой, такой цельной!
— Ладно, я поеду? — для проформы спросила Оксана.
Она-то знала — больше ей тут делать нечего.
— А ты куда?
— В «Поп механику», — ответила Оксана и, не удержалась, глупая башка, добавила: — Мы там с друзьями Захара встречаемся.
С гордостью сказала — хорошо, что не с вызовом.
— Ой, а возьмите меня с собой! — взвыла Даша.
Единственное, что Оксану радовало, — Даша приняла это самое «мы». Сейчас Оксана-то одна, но в общем — она с Захаром, отсюда «мы», и если бы Даше не втемяшилось ехать с ней, она бы к этому «мы» обязательно привязалась.
Отказать Аксеновой невозможно. Как? Ой, извини, в клубе перебои со стульями — лишний не поставишь?
— Я быстро! — не дожидаясь ответа, Даша умчалась в ванную.
Они опоздали на час.
И, уж конечно, Даша всех убила одним выстрелом. Черные кожаные шорты. Рваная майка. На руках — бандана, сто пятьдесят кожаных напульсников и миллиард браслетов. И еще Даше захотелось беспредела — как она это называла, в результате чего на голове возник сумасшедший начес в стиле безумных восьмидесятых. Темно-вишневая помада завершала образ.
