– Надо же, какое невезение, звезды со своим дурацким
расположением на стороне этого субъекта.
– А вам не кажется, – предположил я, – что это сделано
преднамеренно?
Кроум покачал головой:
– Нет, у него свои правила – идиотские правила, – и он их
придерживается. Четкое предупреждение. Это пункт. Вот где проявляется его
хвастовство. Я почти уверен, что этот малый пьет виски «Белая лошадь».
– О, это гениально! – воскликнул Пуаро. – Он пишет письмо
печатными буквами, а напротив стоит бутылка.
– Вот именно, – сказал Кроум. – Любой из нас время от
времени делает то же самое, подсознательно копируя то, что стоит перед глазами.
Он начал писать «Уайт» и продолжил «хорс» вместо «хэйвн»…
Как выяснилось, инспектор тоже едет на поезде.
– Даже если по какой-то счастливой случайности ничего не
произошло, надо быть в Черстоне. Наш убийца там или был там сегодня. Один из
моих людей сидит на телефоне до отхода поезда на случай, если что-то поступит.
В тот момент, когда поезд тронулся, мы увидели человека,
бегущего к перрону. Он поравнялся с окном инспектора и что-то выкрикнул.
Мы с Пуаро поспешили по коридору и постучали в купе
инспектора.
– Что, есть новости? – спросил Пуаро.
Кроум спокойно ответил:
– Плохие. Сэр Кармайкл Кларк
[15]
найден с пробитой головой.
Сэр Кармайкл Кларк, хотя и не имел громкого имени, был
человеком довольно высокого положения, а в свое время – очень известным
ларингологом. Уйдя на пенсию, он посвятил себя одной из самых больших страстей
своей жизни – коллекционированию китайской керамики и фарфора. Спустя несколько
лет, унаследовав значительное состояние от дядюшки, он смог предаться своему
увлечению полностью. Он стал обладателем одной из самых известных коллекций
китайского фарфора. Сэр Кларк был женат, но не имел детей и жил в доме, который
построил сам для себя недалеко от девонширского побережья. В Лондон он ездил
очень редко, в основном когда устраивался аукцион.
Не требовалось особой сообразительности, чтобы представить,
какой шум вызовет в прессе его смерть, последовавшая за смертью молодой и
симпатичной Бетти Барнард. Дело усугублял тот факт, что это случилось в
августе, когда газеты испытывают недостаток в интересных материалах.
– Хорошо, – сказал Пуаро, – возможно, огласка сделает то,
что не удалось сделать частными усилиями. Теперь вся страна будет выслеживать
ABC!
– К сожалению, – заметил я, – это то, что он хочет.
– Верно. Но это погубит его. Окрыленный успехом, он станет
неосторожен… На что я надеюсь, так это на то, что он может быть опьянен своею
ловкостью.
– Пуаро, это так необычно! – воскликнул я, внезапно
пораженный одной мыслью. – Вам не кажется, что это первое преступление такого
сорта, которое нам с вами приходится расследовать?
– Вы совершенно правы, мой друг. До сих пор судьба
преподносила нам работу изнутри. То была история жертвы широко известной.
Важными моментами являлись: кому выгодна смерть? Какие благоприятные
возможности были у тех, кто находился рядом, для совершения преступления? Это
всегда было «интимное преступление». А здесь впервые в нашей с вами практике
имеет место хладнокровное, беспристрастное убийство. Убийство извне.
Я содрогнулся:
– Это довольно ужасно.
– Да. С самого начала я, когда прочитал то письмо,
почувствовал, что здесь есть что-то уродливое… – Он раздраженно стал
жестикулировать. – Нельзя давать свободу нервам… Это – ничуть не хуже, чем
самое обычное преступление…
– Это… это…
– Разве хуже, когда лишают жизни незнакомца, а не кого-то из
близких и дорогих – того, кто доверяет вам?
– Это хуже, потому что это безумно…
– Нет, Гастингс. Это не хуже. Это всего лишь труднее.
– Нет, нет же! Я не согласен с вами. Это бесконечно
страшнее!
Эркюль Пуаро задумчиво произнес:
– Тогда его будет легче раскрыть, потому что оно безумно.
Преступление, совершенное хитрым и здравомыслящим человеком, было бы намного
запутаннее. Если бы кто-то смог хотя бы найти истинный мотив… Это алфавитное
дело… в нем столько противоречий… Если бы я смог увидеть мотив, все стало бы
просто и ясно… – Он вздохнул и покачал головой. – Эти преступления не должны
иметь продолжения. Скоро, скоро я должен докопаться до истины… Пойдемте,
Гастингс. Поспим немножко. Завтра нам предстоит многое сделать.
Глава 15
Сэр Кармайкл Кларк
Черстон, окруженный с одной стороны Бриксгэмом и с другой
Пейнтоном и Торки, охватывает примерно половину излучины реки Торбей. Еще десять
лет назад на этом месте было только поле для игры в гольф, а ниже поля –
простирающийся до моря зеленый простор. Но с недавних пор развернулось широкое
строительство, и теперь береговая линия была усеяна домами, бунгало, дорогами.
Сэр Кармайкл Кларк приобрел участок в два акра с видом на
море. Дом был сооружен по современному проекту: неназойливый белый
прямоугольник. Если не считать двух галерей, в которых располагалась коллекция,
дом нельзя было назвать большим.
Мы прибыли в Черстон примерно в восемь утра. Офицер местной
полиции встретил нас на станции и пояснил:
– Сэр Кармайкл Кларк, похоже, имел обыкновение прогуливаться
после ужина. Когда позвонила полиция – после одиннадцати, – было установлено,
что он не вернулся! Поскольку его прогулка обычно имела один маршрут, не
потребовалось много времени для того, чтобы обнаружить тело. Смерть наступила в
результате удара тяжелым предметом по затылку. На теле убитого лежал раскрытый
железнодорожный справочник «ABC» лицевой стороной вниз.
Мы прибыли в Комбесайд (так назывался дом) около половины
девятого. Дверь открыл пожилой дворецкий, трясущиеся руки и искаженное лицо
которого говорили о том, насколько его поразила трагедия.
– Доброе утро, Деверил, – сказал наш спутник.
– Доброе утро, мистер Уэллс.
– Эти джентльмены из Лондона, Деверил.
– Прошу вас, джентльмены, проходите.
Дворецкий проводил нас в длинную столовую, где был накрыт
завтрак.
– Я схожу за мистером Франклином.
Через одну-две минуты в комнату вошел крупный блондин с
загорелым лицом. Это был Франклин Кларк, единственный брат покойного.
Решительный и, похоже, привыкший к неожиданностям.
